Избранное

Пишу это, чувствуя какой-то внутренний долг перед старыми переводчиками. Что мы о них, собственно, знаем? Скажем, о Владимире Сергеевиче Печерине (1807-1856). Ну чем не выдающаяся личность? Поэт, философ, эллинист, получивший образование в Москве и в Берлине. Его поэму-мистерию "Торжество смерти" использовал Достоевский в "Бесах". Эмигрировал на Запад, в Германии и в Швейцарии объявил себя республиканцем, сенсимонистом, коммунистом, затем вдруг принял католичество, стал монахом, членом иезуитского ордена, в 50-х годах встретился с Герценом, вновь, по собственным словам, обрел веру в "исполинскую демократию". Написал философскую автобиографию "Замогильные записки", революционную по духу трагедию "Вольдемар". В 1831 году перо Печерина выводило строки перевода шиллеровского "Дифирамба":

Боги - поверьте

Всегда к нам нисходят

С неба толпой.

Бахус едва лишь появится милый,

Входит с усмешкой Амур златокрылый,

Феб величавый с цевницей златой...

В 1860-х годах редактировал "Санкт-Петербургский полицейский листок" Александр Гаврилович Ротчев (1806-1873). Давно уже оставил он стихотворчество, в годы Крымской войны за памфлет "Правда об Англии" получил "высочайшую награду". Но была когда-то молодость, когда он, автор "стихотворений преступного содержания на 14 декабря 1825 года", находился под тайным надзором полиции, была нищета, был Шиллер - "Вильгельм Телль", "Мессинская невеста", упоительные строки "Песни альпийского охотника":

Чу! гром покатился, утес задрожал;

Отважный охотник проходит меж скал...

Борис Николаевич Алмазов (1827-1876), с которым я состязался в переводе "Раздела земли", хоть и переводил Шиллера и первым открыл для русских "Песню о Роланде", больше прославился своими пародиями на Пушкина, Лермонтова, Панаева и Некрасова, которые печатал под псевдонимом "Эраст Благонравов". Был он фигурой заметной, вращался возле Островского, возле актеров Малого театра, все его знали: "А Алмазов Борька и Садовский Пров водки самой горькой выпили полштоф..."

Среди старых переводчиков Шиллера есть фигуры более известные: Гербель, Мей, Мин, Данилевский, не говоря уже об Аксакове, Михайлове, Аполлоне Григорьеве, Курочкине, чьи переводы печатаются и в наши дни. И уж об одной переводчице Шиллера, Каролине Павловой, надо сказать особо. Ее перевод "Смерти Валленштейна" так и остался непревзойденным.

За строками перевода - судьба. Детство в доме отца, профессора Яниша, блистательное домашнее воспитание, первые переводческие опыты - с русского на немецкий, французский. Перевела Пушкина, Баратынского, Вяземского, Языкова еще при них, при их жизни. Стихи друзей, с которыми встречалась в салоне Зинаиды Волконской.

"Я помню чудное мгновенье":

Ein Augenblick ist mein gewesen

Da stand'st vor mir mit einem Mal,

Ein raschentfliegend Wunderwesen,

Der reinen Schonheit Ideal...

"Пророк":

Steh'auf, Prophet! und schau, und hore!

Mein Wille lenke dich hinfort;

Umwandle Lander du und Meere,

Und zundend fall'ins Herz dein Wort!..

В 1832 году, когда ей было всего двадцать пять лет, ее переводы вышли отдельной книгой в Германии. Их успел прочесть и оценить Гёте, они привели в восторг Александра Гумбольдта. В предисловии она писала: "Я убеждена, что в метрическом переводе нельзя изменить стихотворные размеры подлинника без нарушения характера и физиономии стихотворения... Я льщу себя тем, что я ни в чем не отступила от подлинника и ни одно стихотворение не потеряло своего колорита и своего особого характера..." Урок переводчикам любых эпох.

В салоне Волконской Каролина Яниш влюбилась в Мицкевича. Блистательная, богатая дворянка и бедный, незнатный поляк. Они посвящали друг другу стихи. У них был общий кумир - Шиллер. Они решили обвенчаться. Были помолвлены. Они расстались, чтобы вскоре вернуться друг к другу. Они не встретились больше никогда. Помешало, как это часто бывает, случайное обстоятельство, случайные какие-то соображения, боязнь Каролины Карловны ущемить имущественные интересы какого-то своего дяди... В 1890 году, глубокой, восьмидесятитрехлетней старухой, она писала сыну Мицкевича, Владиславу: "Воспоминание об этой любви и доселе является счастьем для меня. Он мой, как и был моим когда-то..."

Она вышла замуж за писателя Николая Филипповича Павлова. Помним ли мы его? Его повести "Ятаган", "Именины" не кто иной, как сам Пушкин, назвал "первыми замечательными русскими повестями, ради которых можно забыть об обеде и сне". Известна ли нам повесть его собственной жизни?.. Павлов был бедный литератор, выходец из крепостных, сын вольноотпущенника. Женившись на Каролине Яниш, он быстро превратился в богатого московского барина. Через двадцать лет, в середине 50-х годов, Каролина Павлова порвала с мужем, покинула Россию.