Избранное

Кое-как удалось разлучиться
И постылый огонь потушить.
Враг мой вечный, пора научиться
Вам кого-нибудь вправду любить.

Я-то вольная. Все мне забава, –

Ночью Муза слетит утешать,
А наутро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать.

Обо мне и молиться не стоит

И, уйдя, оглянуться назад…
Черный ветер меня успокоит,
Веселит золотой листопад.

Как подарок, приму я разлуку

И забвение, как благодать.
Но, скажи мне, на крестную муку
Ты другую посмеешь послать?

1921

«А, ты думал – я тоже такая…»

А, ты думал – я тоже такая,
Что можно забыть меня
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.

Или стану просить у знахарок

В наговорной воде корешок
И пришлю тебе страшный подарок –
Мой заветный душистый платок.

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом

Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенных чадом –
Я к тебе никогда не вернусь.

1921

«Чугунная ограда…»

Чугунная ограда,
Сосновая кровать.
Как сладко, что не надо
Мне больше ревновать.

Постель мне стелют эту

С рыданьем и мольбой;
Теперь гуляй по свету
Где хочешь, Бог с тобой!

Теперь твой слух не ранит

Неистовая речь,
Теперь никто не станет
Свечу до утра жечь.

Добились мы покою

И непорочных дней…
Ты плачешь – я не стою
Одной слезы твоей.

1921

«Пива светлого наварено…»

Пива светлого наварено,
На столе дымится гусь…
Поминать царя да барина
Станет праздничная Русь –

Крепким словом, прибауткою

За беседою хмельной;
Тот – забористою шуткою,
Этот – пьяною слезой.

И несутся речи шумные

От гульбы да от вина…
Порешили люди умные:
– Наше дело – сторона.

1921

«А Смоленская нынче именинница…»

А Смоленская нынче именинница,
Синий ладан над травою стелется,
И струится пенье панихидное,
Не печальное нынче, а светлое.
И приводят румяные вдовушки
На кладбище мальчиков и девочек
Поглядеть на могилы отцовские,
А кладбище – роща соловьиная,
От сиянья солнечного замерло.
Принесли мы Смоленской Заступнице,
Принесли Пресвятой Богородице
На руках во гробе серебряном
Наше солнце, в муке погасшее, –
Александра, лебедя чистого.

1921

«Пророчишь, горькая, и руки уронила…»

О. А. Глебовой-Судейкиной

Пророчишь, горькая, и руки уронила,
Прилипла прядь волос к бескровному челу,
И улыбаешься – о, не одну пчелу
Румяная улыбка соблазнила
И бабочку смутила не одну.

Как лунные глаза светлы и напряженно

Далеко видящий остановился взор.
То мертвому ли сладостный укор,
Или живым прощаешь благосклонно
Твое изнеможенье и позор?

1921

«Не бывать тебе в живых…»