Избранное

— Ах, зачем человек живет на земле, если богатый сыт через меру, а бедняк постоянно голоден! Когда мы спим в своей хижине, наш сосед веселится с гостями в своем доме под золотой кровлей. А когда на заре мы голодные уходим в море, он ложится спать до вечера, не поверив нам в долг даже чашки рису. Разве мы не отдаем ему каждый раз половину своего улова только потому, что наша старая хижина стоит на его земле?

Чану никто не ответил, так как кругом было море. А Чунь тоже молчал, потому что был моложе брата и не считал себя таким умным, чтобы начать говорить первым, пока его не спросят старшие.

Тогда Чан сказал:

— Говори, Чунь, разве ты не слышишь меня?

— Если ты ко мне обращаешься, брат, то могу сказать тебе, что я думаю, — молвил тогда Чунь. — Ты спрашиваешь, зачем люди живут на земле? Наверно, затем, что на ней хорошо жить. Когда на заре я относил весла в лодку, то видел, что даже мох на нашей дикой скале светил мне, как жемчуг; он был весь в росе. Это принесло мне радость. Я потрогал его рукой и освежил свое лицо. И ты спрашиваешь еще, почему бедный человек всегда голоден, а богатый сыт через меру! Мне, глупому Чуню, трудно ответить на это. Но я думаю, что если человеку за его труд полагается на земле чашка рису, то, может быть, не следует просить ее в долг у богатых, а следует взять самому.

И тут, как ни был печален и голоден Чан, он весело рассмеялся, услышав слова младшего брата.

— Кто же позволит тебе это сделать? — сказал он. — Ох, Чунь, я вижу, что ты в самом деле глуп еще и молод.

Но Чунь не обиделся на старшего брата.

— Это правда, — отвечал он, — богатые не позволят так сделать. Но надо быть воином. Я говорю об этом каждому бедному рыбаку и носильщику, которые проходят мимо нас по тропинке вдоль берега. И они соглашаются со мной. Ведь недаром старики вешают лук и стрелы у косяка над дверью, если в хижине родится мальчик.

— Нет, ты не то говоришь, что говорили мне благочестивые странники, — сказал с огорчением Чан. — Лучше уж помолчи, и подождем, пока сами боги не пошлют нам удачи.

И при этих словах Чан вдруг увидел, что поплавок на его удочке, до того спокойно стоявший на воде, внезапно погрузился в море и стал уходить в сторону от лодки.

Чан крепко схватил свою удочку и сказал брату:

— Вот видишь, Чунь, кто из нас прав? Помоги мне!

Добыча, должно быть, была хорошая, так как удочка под тяжестью ее гнулась до воды и леска не выходила из моря.

Но Чан и Чунь были отважные рыбаки. Они не упустили добычу, вывели ее из глубины морской и подняли в лодку.

И тут они очень удивились, увидев на дне лодки вовсе не огромное чудище, тяжестью своей удивлявшее их, а совсем маленькую рыбку с бирюзовой чешуей, блестевшей на солнце, как небо. Глаза ее сияли ярче, чем звезды, а хвостик был золотой, как у рыбки «цзин юй».

Она лежала тихо на дне лодки, и только хвостик, в который впился крючок, тихонько шевелился.

Чунь хотел освободить хвостик от крючка и взял рыбку в руки. Она забилась на его ладони, и Чунь сказал старшему брату:

— Я никогда не видел такой рыбки в нашем море.

Но старший, Чан, знавший всех рыб на свете, сказал:

— Это та самая голубая рыбка, про которую старики говорят, что она живет тысячу лет.

— Но она так нежна и так мала, — сказал младший брат, — что, наверно, ей не исполнилось еще и года. Она может жить еще девятьсот девяносто девять лет. Мне жаль ее губить! Разве для того, чтобы пообедать сегодня, мы отнимем с тобой у нее такую долгую жизнь?

И Чунь стал просить старшего брата отпустить чудесную рыбку обратно в море.

Чан был, конечно, такой же бедный рыбак, как и Чунь, и вовсе не был злым человеком.

Он сказал:

— Ты прав, Чунь, мы можем и сегодня лечь спать голодными. Но что скажет наша старая мать, если мы вернемся домой без добычи?

— И мать нам ничего не скажет, — ответил Чунь. — Разве не она сама говорила нам в детстве, что сердце у человека должно быть мягкое, а рука твердая, если он хочет долго жить?

И так как Чану очень хотелось долгой жизни, то он согласился с братом и, подняв на своей широкой и твердой ладони трепещущую рыбку, отпустил ее обратно в море.

Море тотчас же заиграло вокруг, плеснуло вверх волной, и возле лодки весело зашумели струи.

И рыбаки вдруг услышали за своей спиной голос:

— Здравствуй, добрый Чан, и ты, юный Чунь!

Они обернулись и увидели, что в лодке сидит девушка. Она была такая красивая, что ни с чем не сравнима была ее красота. Волосы ее были убраны жемчугом, в золотом гребне сверкали редкие камни, и веер, что она держала в руках, переливался и блистал, как волна под солнцем. А таких крошечных ножек, какие были у девушки, рыбаки еще никогда не видели.

— Здравствуй, красавица! — разом сказали братья. — Кто ты такая? Как ты попала в нашу лодку?

— Я та самая рыбка, которую вы, добрые рыбаки, отпустили на волю. Знайте же, что вы спасли не простую рыбку, а юную дочь морского царя — мудрую царевну Ю.

— Как же ты попалась, бедная, на нашу удочку? — спросили братья.