Избранное

— Нет, сначала поешь. Приму или не приму — не все ли равно? Да ты сама в это не веришь. Поэтому садись и ешь. Вечером, правда, я чувствовал себя значительно лучше. Может, лекарство помогло, только оно ужасно горькое. Но некоторые утверждают, что лекарство чем горше, тем эффективнее. К тому же мать верит в него, и на душе у меня как-то спокойнее. Ведь для нее дороже меня и Сяосюаня нет никого на свете. Правда, я такой неудачник, — он улыбнулся. — Что это матери так долго нет, все с обедом возится?.. Наверное, готовит лекарство. Какая же она добрая! Пойди посмотри, что она делает. И садитесь обедать, я подремлю немножко. — Он снова улыбнулся. — Иди, иди, у меня так хорошо на душе. Дела на фронте пошли лучше, не нужно уезжать, а то столько было бы со мной хлопот.

Жена вышла. Вэньсюань блуждал взглядом по комнате, но ничего не видел во мраке, лишь тени.

На следующий день жена пришла с работы раньше обычного. Хмурая, уставшая, она поздоровалась и села у письменного стола.

— Ты почему сегодня так рано? — спросила мать.

— В банке совершенно нечего делать, а сидеть без работы скучно, вот и пришла пораньше.

— Ты никуда сегодня не собираешься? — вырвалось у матери.

— Нет, — покачала головой Шушэн. И, помолчав, добавила: — Говорят, сдали Душань, теперь японцы угрожают Доуюню.

— Что же делать? Сюань так болен, неужели японцы могут войти в Сычуань?

— Этого я не знаю. Но если войдут, придется бежать. Я могу уехать с банком, а вот Сюань…

— Ты-то можешь, а как бытье Сюанем? — прервала ее свекровь. — И потом, как же с Сяосюанем? Мальчик, как на беду, уже две недели не приезжал, пишет, что очень много уроков, а Сюань из-за болезни беспомощен. С ума сойти можно. — Вид у матери был жалкий, растерянный.

— Мама, я почти здоров и могу уже двигаться. Наша контора наверняка побеспокоится о нас, — вмешался в разговор Вэньсюань. О конторе он упомянул, чтобы успокоить мать, хотя наверняка знал, что это пустые фантазии. Он мысленно представил себе надменное лицо и строгий взгляд управляющего. На душе похолодело.

— Ваша контора? Ты просто идеалист! Надеешься на контору. Один управляющий чего стоит! Глаза как у вора, — со злостью проговорила Шушэн. — Чего бы я не сделала, чтобы ты бросил эту работу!

Жена была права, но Вэньсюань не хотел, чтобы это знала мать, и возразил:

— Но что плохого в моей работе? Я зарабатываю себе на жизнь.

— Разве это жизнь? Ты влачишь жалкое существование, и все по милости твоего управляющего. Ты что, забыл, как он оскорбляет тебя? Это же недостойно человека!

— А какой смысл об этом помнить? Прошлое, каким бы оно ни было, прошло, — сказал он, вздохнув.

— Но у тебя есть будущее. Не падай духом. — Голос у Шушэн неожиданно потеплел, а в глазах появились слезы.

Он с благодарностью взглянул на нее.

— Господин Ван, господин Ван! — На пороге стояла госпожа Чжан, соседка.

— Входите, входите, — произнесла мать.

— Вы сегодня так рано со службы? — спросила госпожа Чжан. Она не ожидала застать Шушэн дома. — А как чувствует себя господин Ван? Лучше? Матушка Ван, вы так намучились за эти дни! Я всех вас очень прошу, когда будете уезжать, взять нас с собой. У нас двое детишек, мы из другой провинции и никого здесь не знаем. И денег нет на дорогу. Учреждение мужа в любое время может уехать, но нас они не возьмут. Сделайте доброе дело, спасите нас от японцев. Вы ведь родом из этой провинции, можете поселиться на время в ближайшей деревне или соседнем уезде. В общем, мы очень хотим вместе с вами поехать.

— Ну, до этого не дойдет, — ответил Вэньсюань и, чтобы успокоить несчастную женщину, через силу улыбнулся.

— Я слыхала, что Доуюнь пал и японцы всего в нескольких ли от Гуйяна, — тихо рассказывала госпожа Чжан, словно боясь, что ее услышат. Говорят, будто в Сычуань можно войти, минуя Гуйян. Помогите нам!

— Не верьте слухам, госпожа Чжан, — успокаивала ее Шушэн.

— Все в панике, муж мой совсем растерялся, пьет с горя водку. Да и как тут не волноваться? Ну, спасибо вам. — На бледном, морщинистом лице госпожи Чжан появилась улыбка.

— Шушэн, это правда? — равнодушно спросил Вэньсюань, когда соседка ушла, будто все это его не касалось.

— Точно не знаю, только управляющий Чэнь советовал не мешкая собираться, — с напускным спокойствием ответила Шушэн.

— А куда надо ехать? — едва слышно спросил муж.

— Как будто в Ланьчжоу. Сегодня будет известно. Управляющий намерен взять меня с собой, — так же тихо ответила Шушэн и отвела глаза.

— И ты поедешь? — растерянно спросил он.

— Скорее всего, нет, — задумчиво проговорила жена.

— А можно не ехать?

— Конечно. Я совершенно свободна, могу отказаться, но у Чэня добрые намерения.

— Если ты уедешь, что будет с мальчиком? И с Сюанем? — вмешалась в разговор мать.

— Ведь я не дала еще согласия, — ответила Шушэн. Слова матери ее не рассердили.

— Но и не отказалась.

— Вообще не известно, можно ли будет уехать. Пока это все разговоры. — В голосе Шушэн звучала грусть, но она старалась казаться спокойной.

— Видно, тебе очень хочется бросить нас. Знаю я тебя, — не отставала мать.