Избранное

Четыреста семьдесят три жителя, считая нас двоих, было, как я уже говорил, в деревне, да еще скот, да две водяные мельницы, один умалишенный, два стационарных котла для варки сливовицы и один передвижной, на конной тяге, предназначенный главным образом для контрабандного производства сливовицы — он ухитрялся ускользать прямо, можно сказать, из-под носа акцизных; семь или восемь овечьих загонов, окруживших деревню со всех сторон, одна ворожея, учитель, уполномоченный старосты, полевой сторож, недостроенная церковь, трое цыган-кузнецов, духовой оркестрик из пяти музыкантов, две бакалейные лавки с двумя питейными заведениями при них, кооператив с трудолюбивым именем «Пчела», машинист локомобиля, не знаю сколько охотников, один граммофон марки «Зенит», вязальная машина, одна-единственная мясорубка, одна-единственная машинка для стрижки волос — собственность школы, не меньше ста каменщиков — в каждом доме по каменщику, карта Болгарии и еще одна карта — обоих полушарий, сложное учебное пособие с шариком и кольцом — если шарик нагреть, он в кольцо не пройдет, а если холодный, то проходит, наглядно доказывая школьникам, что при нагревании металл расширяется (это я узн аю позже), еще одно кольцо, которым скупщик яиц меряет яйца и определяет, какую цену за них дать, автобус марки «Жар-птица», который проходит раз в педелю не останавливаясь, утонув в пыли по самые брови, веялка, сверло, несколько будильников, аистовы гнезда, телефон, молельные камни, поставленные когда-то для избавления от града, засухи, наводнений и прочих бедствий природного и божественного происхождения, — их давно уже забросили, и вокруг них развелись змеи; еще одно место, где водились змеи, у самой реки, — зимой кладоискатели копали там землю, надеясь найти змеиного вождя, который, по слухам, был толщиной с печную трубу, а на лбу у него сверкала жемчужина; неограниченное количество духов, вампиров и водяных — едва ли кто-нибудь мог сосчитать, сколько их приходится на душу населения, плюс одна припадочная, плюс болезни людей и скота, плюс невежество, плюс мы с глухонемой девочкой, и читатель может получить хотя бы слабое понятие о том, что представляла собой в тот летний день наша деревня — усталый, притомившийся от зноя мирок, замкнутая вселенная, которая не двигается вперед, вообще никуда не двигается, а вертится вокруг своей оси и благодаря этому вращательному движению держится на небосводе; потому и ныне, когда я оглядываюсь на нее и смотрю, как она поднимается в космические высоты, я проникаюсь восхищением.

Итак, мы не двигались вперед, не приближались к завтра, мы перекатывались внутри чего-то, и это перемещение из одной точки пространства в другую давало возможность всем четыремстам семидесяти жителям и прочему, перечисленному мною чуть выше, с удовлетворением сознавать, что они участвуют в мировом движении.

Предполагаю, что таким же образом двигались и перемещались в пространстве и доисторические звероящеры, приземлившиеся среди гигантских хвощей, потом их сменили лягушки, кузнечики, черепахи, прилетел удод, некое косматое существо склонилось над водой, чтобы посмотреть, куда плюхнулась лягушка, и увидело, что снизу, из воды, на него смотрит незнакомое и косматое подобие человека, и вот так, потихоньку и полегоньку, перемещаясь с места на место, наш прародитель добыл огонь, над землей поднялся дым — первый признак того, что появился человек, после этого первого признака человек умер, за ним пришел следующий, потом появились другие и тоже поумирали, их место заняли следующие, пустили в небо дым от общего костра и умерли, а на их место тоже пришли следующие — на лошадях, с лошадиным хвостом вместо знамени и с длинными обозами, — и они тоже пустили в небо коллективный дым и перемерли, и их сменили следующие, которые тоже перемрут, оставив нам холодную воду своих родников, а потом появимся мы и будем дымить, как паровозы, устремив в небо сотни труб своих домов.

Но мы не умрем, потому что никто из живущих не может согласиться с нелепой мыслью, будто он смертен.

Ибо для чего же мы появились на свет, если не оставим после себя какого-нибудь следа, черточки, знака, имени — как, к примеру, Деделия, — или хотя бы едва заметной точечки!