Избранное

Похоронщик удивленно поднял глаза, да и я недоумевал, отчего Боорман так резко переменил свои намерения: ведь он действительно собирался сразу же заплатить — в этом я был уверен.

— Вы же сказали, что выпишете чек… — начал было человек из Гента.

— Совершенно верно, — перебил его мой патрон, — но тем временем я передумал. И говорить тут больше не о чем, спорить со мной бесполезно. Что вы теперь можете сделать? Увезти покойницу назад? Извольте! Но в таком случае работа не будет выполнена и счет утратит силу, а сейчас он в полном порядке. Да и как вам быть, если я не стану торопиться? Нет, дорогой друг, великолепный принцип наложенного платежа на товары такого рода не распространяется, что, конечно, очень обидно для вашего патрона.

— Значит, вы отказываетесь платить? — спросил похоронщик, который все еще не верил своим ушам и в растерянности то и дело поглядывал на меня.

Боорман ничего ему не ответил.

— Господин де Маттос, — проговорил он, вручая мне кипу писем, открыток и проспектов. — Вот сегодняшняя утренняя почта. Отныне вы сами будете вынимать почту из ящика и распечатывать конверты, чтобы к тому времени, когда я спускаюсь вниз, все уже было готово. Вот вам ключ. Когда вам будет попадаться письмо, требующее ответа, что вообще случается не часто, то сразу же садитесь и печатайте ответ. Настукайте что-нибудь по своему усмотрению, а примерно в полдесятого я буду заходить к вам и просматривать то, что вы сочинили. Только не пишите слишком много писем. Чем меньше, тем лучше, хоть совсем не пишите. И поскольку вы жаловались, что тысячу раз ставили в конце письма «заверения в совершенном почтении», я советую вам придумать другую концовку. А эту почту мы быстро обработаем вместе.

И он опустился в кресло.

— Сударь, — сказал представитель фирмы «Кортхалс», — разрешите мне заметить…

— Де Маттос, — скомандовал Боорман, — откройте ворота, чтобы этот господин мог убраться отсюда. И карета тоже.

Человек из Гента ушел, от удивления даже не устроив скандала. Когда похоронная карета выехала на улицу, он немного постоял перед домом, затем поправил на голове шляпу, еще раз покосился на большую вывеску «Всемирного Обозрения» и наконец сел в машину рядом с шофером.

— Де Маттос, — сказал мой патрон, — взгляните поскорей, когда отходит поезд в Гент. По-моему, через два часа. Значит, без десяти два мы встречаемся на станции, у касс. У вас как раз хватит времени, чтобы перекусить. Жаль, что вы еще не сбрили бороду, впрочем, для Кортхалса и так сойдет. В нашем контракте это не оговорено, потому что о таких вещах не принято писать, но завтра же бороду придется убрать. А усы постричь. Посмотрите в телефонной книге, не значится ли там Пармантье? Это было бы великолепно.

Мы явились на станцию одновременно, и я увидел, что моя пунктуальность его обрадовала.

— Не люблю людей, которые приходят раньше времени, — сказал Боорман, когда мы уже сидели в вагоне. — А являться с опозданием, понятное дело, совсем никуда не годится. Так как, есть у фотографа телефон?

Да, телефон у него был. Я записал номер.

— Наше счастье. Без телефона дело было бы плохо. Итак, две тысячи пятьсот франков плюс семьдесят пять за разгрузку — это две тысячи пятьсот семьдесят пять франков, стало быть, две тысячи шестьсот, включая чаевые на двоих. Если к этому добавить шестьсот франков, в которые встанут мне все экземпляры, то общая сумма составит три тысячи двести франков… и ни одним сантимом меньше, пусть он хоть треснет! Этот тип у меня попляшет! Если только мы раздобудем снимки! Мы, конечно, и без снимков наведаемся к Кортхалсу! Однако, когда ты вооружен уликами, это придает силу, которую другими путями не обеспечишь. Впрочем, вполне возможно, что Кортхалс, после того как был сделан первый снимок, подлинный номерной знак и в самом деле заменил фальшивым. Тогда снимки нам ни к чему. Ладно, поживем — увидим.

В Генте мы взяли такси, и Боорман назвал адрес: улица Хоохпоорт, дом номер 1. Я сказал, что, по данным телефонной книги, фотограф живет в доме номер 64, но мои слова остались без ответа.

— А теперь давайте прогуляемся по улице и посмотрим, действительно ли у него в витрине выставлен епископ. Мне бы не хотелось обращаться к человеку, который не имел никакого отношения к каретам Кортхалса. В таком городке, как Гент, надо соблюдать осмотрительность.

Мы пошли фланирующей походкой по улице Хоохпоорт, где в доме номер шестьдесят четыре за стеклом витрины красовался гигантский портрет епископа.

— Не останавливайтесь, — сказал Боорман.

— А теперь зайдем сюда, — распорядился он. И мы зашли в кафе на углу первой же поперечной улицы.

— Мой патрон заказал две рюмки портвейна, тотчас же осушил свою, велел мне сделать то же самое и расплатился.