Избранное

Лайош остался один. Теперь в самом деле можно было сматывать удочки. Он вскинул на плечи мешок и двинулся в путь. Снег на улице разошелся вовсю. Но стояло безветрие, и пушистые хлопья опускались на землю тихо, словно по нитке, небосвод сыпал их с упрямым спокойствием, будто упорством решив задушить этот мир. Лайош отыскал на другой стороне улицы полу заснеженную тропу. Сунув руки в карманы пальто, он прижал их к бокам, втянул голову в плечи. Значит, обоих их выгнала из дому вина, о которой говорил барин. Его, Лайоша, на своих двоих, барина — в карете «скорой помощи». Но молодые люди в калошах будут плясать и в этом году. И еще бог знает сколько лет.

Лайош на минуту остановился. Дернув плечами, поправил мешок на спине и слизнул с губ садившиеся на них снежинки. Над головой у него возвышалось распятие. Зима превратила в пушистые комья сложенные набожными старушками у подножия и оставшиеся тут с осени сухие букеты; под засыпанным снегом навесом нагой висел на кресте ржавый жестяной Иисус. Он искупил вину, что лежала на мире. Но, должно быть, то была другая вина, не та, о которой говорил барин; Лайош поправил под распятым Иисусом свой груз и зашагал дальше.

1936

N'EMETH L'ASL'O. B"un

Перевод Ю. Гусева