Избранное

Старый Баярд подошел к коляске.

— Почему? Где он?

— Поехал куда-то с Айсомом на томобиле на этом, — сказал Саймон. — Бог знает, где их сейчас носит. Сорвал парня с работы среди дня — на томобиле покататься.

Старый Баярд оперся рукою о стойку. Пятно побледнело и снова резко проступило на его лице.

— Уж сколько я старался Айсому хоть каплю разума в башку втемяшить, — ворчал Саймон, держа лошадей под уздцы, в ожидании, когда хозяин сядет в коляску. — На томобиле покататься, — твердил он. — На томобиле покататься.

Старый Баярд влез в коляску и тяжело опустился на сиденье.

— Будь я проклят, если я не посадил себе на шею банду самых отъявленных бездельников, какие только есть на белом свете! Одно утешение — когда я, наконец, попаду в богадельню, то вы все от первого до последнего уже давно будете меня там ждать.

— Ну вот, теперь еще вы тут ворчите, — сказал Саймон, — Мисс Дженни на меня кричала, пока я за ворота не выехал, а тут вы начинаете. Но если мистер Баярд Кэспи в покое не оставит, то я хоть тресни, а он будет не лучше этих городских черномазых.

— Дженни его уже вконец избаловала, — сказал старый Баярд. — Даже Баярд — и тот его больше испортить не сможет.

— Да уж, что правда, то правда, — согласился Саймон и дернул за поводья. — Поехали, что ли.

— Обожди минутку, Саймон, — сказал старый Баярд.

Саймон придержал лошадей.

— Чего вам еще надо?

Пятно на щеке старого Баярда приняло свой обычный вид.

— Сходи ко мне в кабинет и достань сигару из банки на камине, — отозвался он.

Два дня спустя, под вечер, когда он и Саймон чинно катили в коляске по направлению к дому, автомобиль почти одновременно с предупреждающим об его появлении ревом выскочил им навстречу из-за поворота, залетел в придорожную канаву, снова выскочил на дорогу и пронесся мимо, и в какую-то долю секунды старый Баярд и Саймон увидели, как над рулем сверкнули белки и ослепительные, как слоновая кость, зубы Айсома. К концу дня, когда автомобиль вернулся домой, Саймон отвел Айсома на конюшню и отстегал его вожжами.

В этот вечер после ужина они сидели в кабинете. Старый Баярд держал в руке незажженную сигару. Мисс Дженни читала газету. В окно залетал легкий весенний ветерок.

Неожиданно старый Баярд сказал:

— Может, он ему в конце концов надоест.

— А ты знаешь, что он тогда сделает? Когда решит, что этот автомобиль ездит слишком медленно? — спросила она, глядя на него поверх газеты.

Старый Баярд с незажженной сигарой в руке сидел слегка наклонив голову и не глядя на мисс Дженни.

— Купит аэроплан, вот что. — Шумно перевернув страницу, она снова погрузилась в чтение. — Ему надо жениться и завести себе сына, а тогда пускай хоть каждый день ломает себе шею, если хочет. Господь, как видно, совсем ни в чем не разбирается, — сказала она, думая о них обоих и об его покойном брате. — Впрочем, видит Бог, я бы не хотела, чтоб какая-нибудь симпатичная мне девушка вышла за него замуж.

Она снова зашелестела газетой, переворачивая страницу.

— Не знаю, чего ты еще ждешь от него. И вообще от любого Сарториса. Ты тратишь все вечера, разъезжая с ним, вовсе не потому, что думаешь, будто твое присутствие помешает ему перевернуть автомобиль. Нет, ты ездишь с ним для того, чтобы, когда автомобиль перевернется, ты тоже был там вместе с ним. И после этого ты еще воображаешь, что считаешься с другими больше, чем он?

Он держал сигару, все еще отворотив лицо. Мисс Дженни снова посмотрела на него поверх газеты.

— Утром мы поедем в город к доктору — пусть посмотрит, что это за штука у тебя на физиономии, слышишь?

В спальне, когда он, стоя перед комодом, снимал воротничок и галстук, взгляд его остановился на трубке, которую он положил туда месяц назад, и он убрал воротничок и галстук, взял трубку и подержал ее в руке, поглаживая большим пальцем обуглившуюся головку.

Потом, охваченный внезапной решимостью, вышел из комнаты и тяжело прошел через площадку, на другом конце которой поднималась в темноту узкая лестница. Нашарив выключатель, он стал взбираться наверх и, осторожно двигаясь по темным тесным поворотам, добрался до расположенной под косым углом двери, открыл ее и очутился в просторной низкой комнате с наклонным потолком, где стоял запах пыли, тишины и старых ненужных вещей.

Здесь была свалена всевозможная мебель; кушетки и стулья, словно кроткие привидения, обнимали друг друга высохшими негнущимися руками — самое подходящее место для того, чтобы умершие Сарторисы могли побеседовать о блистательных и гибельных делах былых времен. С середины потолка свешивалась на шнуре одинокая лампочка без абажура. Он взял шнур, притянул его к гвоздю, торчавшему в стене над можжевеловым сундуком, закрепил, придвинул к сундуку стул и уселся.