Избранное

Красномордый вел машину безупречно, и быстрая езда не мешала уснувшему Дзину, от сна щеки его раскраснелись.

— Теперь о Союзе свободных мореплавателей. Вот что думает Такаки о землетрясении, которое все время предсказывают газеты. Такие люди, как мы, ни на что не годные, все до одного будут под шумок убиты. Потому что молодежь, ничего не делающую для общества, ненавидят. И мы должны заранее принять меры самозащиты. До того, как начнется землетрясение, мы должны сесть на корабль и начать свободное плавание, говорит он. Нужно подготовиться: отказаться от гражданства, чтобы нас не мобилизовали в отряды восстановления городов. Не сделай мы этого, при восстановлении городов нас опять-таки под шумок постараются перебить. Люди, сознающие свою слабость, изо всех сил будут на этом настаивать — у них это прямо навязчивой идеей станет. А вот Тамакити не боится никакого самого страшного землетрясения, наоборот, ждет его. Он говорит, что порядок в природе и обществе, существующий в этом мире, будет поставлен с ног на голову, и после землетрясения разразятся пожары и чума, и только члены Союза свободных мореплавателей, которые будут в это время в море, останутся в живых. Именно поэтому военное обучение должно быть направлено на самооборону — надо сделать так, чтобы после землетрясения, о котором говорит Такаки, корабль Союза свободных мореплавателей не был похищен. А Тамакити говорит, что нужно вести подготовку к военным действиям: если землетрясение не произойдет, вооружившись, совершать нападения по всему Токио и самим создать крупные беспорядки и панику. Я — против. Но Тамакити высмеивает меня. Возьми, например, мотор шхуны, говорит он, починить его мы еще можем, а новый сделать не можем. А зачем? Мотор шхуны нужно использовать до конца и выбросить. И саму шхуну тоже. Пришел кораблю срок — значит, бросать его надо. Нам нет нужды ничего создавать. Даже если Свободные мореплаватели переживут разрушительное землетрясение, ничего хорошего их не ждет; хотя Тамакити и говорит, что, даже если оба побережья Тихого океана будут разрушены, Свободные мореплаватели останутся в живых — это значит, на всей земле останутся они одни, а тогда, я думаю, человеческая цивилизация прекратит свое существование. Мы ведь ничего не знаем… Я даже думаю, что в ближайшее время все люди на земле по собственной воле начнут один за другим кончать жизнь самоубийством. В таком случае, не есть ли Союз свободных мореплавателей — символ будущего человечества, думаю я. Перед тем как заснуть, я всегда об этом думаю.

— Пусть символ, но как он определяет будущее?

— Ребята из Союза свободных мореплавателей и не думают о том, чтобы с годами стать иными людьми, чем сейчас. Может быть, они считают, что, до тех пор пока повзрослеют или станут пожилыми, мир вообще погибнет, в общем, считают, что будущего нет, и поэтому не делают ничего, чтобы подготовиться к нему. Всех их привезли сюда по коллективному набору, но они разбежались, даже не начав работать. Да сам Тамакити, который строит великие планы о том, как на всем земном шаре останемся мы одни, и тот чувствует, что если мы вооружимся и поднимем восстание, то и сами тоже погибнем. Может быть, именно поэтому он и хочет поскорее поднять восстание. Даже если мы потерпим поражение, а настоящее восстание не разгорится — тоже ничего страшного, считает он. Даже если нас арестуют, к смерти не приговорят — мы ведь несовершеннолетние, ну дадут лет двадцать, а мир рухнет еще до того, как истечет наш срок, и некому будет осуществлять вынесенный нам приговор. Мне тоже это нравится. Такая жизнь — самая свободная. Правда, Союз свободных мореплавателей кажется мне классом, ученики которого умрут еще до того, как закончат обучение. Может, это и есть символ скорой гибели всех школ?

Фургон, в котором ехал Короткий, пошел на обгон, и, когда поравнялся с ними, сидевший за рулем подросток сделал головой какой-то знак. Красномордый, несмотря на привычку краснеть, спокойно и холодно кивнул в ответ и, сбавив скорость, подъехал к обочине, фургон последовал за ним.

— Что-то с мотором у них, перегрелся, наверное. Звонить механикам в прокат — волынка, попробуем сами справиться, — объяснил Красномордый.

— Почему ты вступил в Союз свободных мореплавателей? Потому что родители покончили с собой?

— Захотел и вступил, всякие были причины, у кого их не бывает?

Посмотрев на остановившийся сзади фургон, из капота которого валил пар, Красномордый достал из-под сиденья красный флажок и вышел из машины. Поставив за фургоном сигнал, означающий, что устраняют неисправность, он начал работать ловко и сосредоточенно. Занятый практической деятельностью, он забыл о своей привычке краснеть. Короткий и Исана стояли в стороне как лишние люди, не способные ничем помочь. Утомленный ездой, Короткий молчал. С приближением вечера лица подростков, копавшихся под капотом, постепенно темнели и даже посуровели. Они снова смогли двинуться в путь лишь после захода солнца.