Избранное

На окраине империи

Здесь море янтарною свежестью лечит,

Качая ветрами соленую даль…
На щедрость такую ответить мне нечем,
Но вот расставаться заранее жаль
С откосом, где рядом и липы, и сосны,
Где воздух йодом пропитан насквозь,
Где время пронзает прозрением острым —
От радости встречи, короткой до слез.

2001

Крым

Пока еще багряная лоза

Вином не стала и лозою новой,
И соки в ней прозрачны, как слеза,
А буйство дремлет, как в слезе гроза,
До встречи с твердью, дать отпор готовой,
Мы можем просто молча вдаль смотреть,
Как солнце раскаляет листьев медь,
А вечер им подарит цвет латуни…
Как в гроздьях время вызревает втуне
И ничего не ведает про смерть.

2002

Зной

Я Черное море назвал по-старинному – Понт…

Так манит меня к кипарисам, растущим вдали,
Шагать по дороге – по самые икры в пыли —
И чувствовать кожей, как солью становится пот.

Над выжженной степью – светило во весь горизонт,

От яркого солнца в глазах вся округа темна…
И цокот цикад набегает, как будто волна,
В которой мне слышится слово заветное – Понт.

2002

На Южном Урале

Париж увидел из окна автобуса…

Подумаешь, вот невидаль – Париж!
Названьями, что где-то есть на глобусе,
Нас на Урале вряд ли удивишь.

И я бывал в Париже и в Берлине

И через Лейпциг дважды проезжал,
Хоть должен вам признаться, что доныне
Пределов родины не покидал.

В глухом краю между Чесмой и Варной,

Проселками средь ковылей пыля,
Я знал, что нет земли обетованней,
Чем эта, жизнь мне давшая, земля.

И, если речь ведем мы о Париже

(Пусть судят обо мне, о чудаке…),
Мне тот Париж понятнее и ближе,
Где говорят на русском языке.

Где нет ни башни Эйфеля, ни Лувра,

Где местный храм – совсем не Нотр-Дам…
Но сладок дым отеческого утра,
Открытого семи степным ветрам.

2002

«В музее под огромной лупой…»

В музее под огромной лупой

В кусочках каменной смолы
Диковинных букашек трупы
С тобой разглядываем мы.

Озноб по коже…

Тьма столетий
Тотчас окутывает нас,
И – понимаем, что на свете
Нам жизнь дается только раз.

Нас это зрелище недаром

Манит к себе:
А ну, взгляни!
«Ты тоже скоро станешь старым», —
Поэт придумал в наши дни.

Быть может, так наследник датский,

Решая вечный свой вопрос,
Встал на краю могилы братской:
– О, бедный Йорик! – произнес.

…И мы с тобой объектом станем

В глазах потомка своего…
Увы, природу не обманешь,
Ни в янтаре,
ни вне его.

2001