Избранное

Китеж-град

Пахнет дождем, лопухом и навозом,

Там, где к подъезду прильнули кусты.
Будто мальчишкою русоволосым
Вновь оказался в провинции ты.

Пусть небоскребы качаются важно,

Свет горделиво струят этажи…
Но все равно в мегаполисе каждом,
Есть уголки деревенской души.

Будто бы город – уже не Россия

Даже с навозным своим запашком,
Но приглядись: зеленеют родные!
Сам перед ними – лопух лопухом…

Знать, неспроста горожанина тянет

На огороды конюшенный дух…
Город чужим тебе сроду не станет,
Там, где асфальт пробивает лопух!

2005

Девичье поле

Владимиру Дагурову

Девичье поле, Девичье поле…

Или победа или неволя —
Сергия тень вдоль полков…
– Княже, смирись, преклоняя колено:
Только смиренье выводит из плена,
Освободив от оков.

Старец глядит – да не в очи, а в душу.

Видит, что наша Отчизна недужит,
Что промеж братьев грызня —
Не избежать столкновенья и сечи.
Кружат над полем и ворон, и кречет,
Кровью набрякла стерня.

Старец молчит. Бесконечно молчанье.

В нем – и надежда, и обещанье,
Что разогнется трава,
Как разгибается сникшая выя…
Будет еще неделимой Россия,
Будет державной Москва!

Ну, а пока не угадана доля:

Здесь, под Коломной, на Девичьем поле,
Только предтеча страны…
Что же молчишь ты, мудрец ясноликий?
Может, прозрел ты крушенье великой —
Не от врагов, без войны?..

2005

«Ни тебе учителя, ни друга…»

Ни тебе учителя, ни друга:

Все ушли на городской погост.
И звенит промерзшая округа
От крестов и звездочек – до звезд.

Этот путь, как жизнь земная – вечен,

Неминуем – глаз не отводи.
Пусть мерцают звезды, словно свечи
На заупокойной, впереди.

Было бы кому вздохнуть и вспомнить,

И слезою кроткой проводить…
Месяц с поднебесной колокольни,
Как звонарь-горбун, вослед глядит.

Было бы кому…

Родные люди,
Эту жизнь по-новому ценя,
Заклинаю: милосердней будьте,
Погодите обгонять меня.

2005

«Мы прощались с поэтом, и чудилось мне…»

Мы прощались с поэтом, и чудилось мне:

На виске его жилочка билась,
И улыбка застыла, как будто во сне
Снова мама поэту приснилась.

Повстречаются души родные едва ль

Там, где вечные, вышние кущи…
Он лежал, улыбаясь.
Я рядом стоял
И не знал – срок, какой мне отпущен,

Чтобы жить и беречь мою добрую мать,

Что – ровесница с гибельным веком,
И молиться о тех, кому больше не встать,
Даже, если прожил – человеком.

2006