Избранное

— У каждого человека свой дэв есть! — убежденно отвечает Гюльриз. — Нет человека без дэва. А в ручей не могло упасть платье: на террасе оставила…

— Темно было, — вставляет Бахтиор. — Может быть, из воды Аштар-и-Калон вылезал? И теперь в желудке Аштар-и-Калона оно?

— А может быть, и еще что-нибудь похуже, — иронизирует Шо-Пир.

— Хуже желудка Аштар-и-Калона ничего быть не может! — восклицает Бахтиор.

— А откуда ты знаешь? — щурит глаза Шо-Пир.

— Знаю я.

— А ты видел его?

— Не видел. Если увижу — умру. Кто увидит его — умирает.

— Выдумки все это, Бахтиор, Не стыдно тебе? Председатель сельсовета, в драконов веришь… Никто не видел их, и никто от них не умирал…

— Правду я говорю, — хмурится Бахтиор, — кто увидит его — умирает.

— Неправда это! — вырвалось у Ниссо. И звонкий возглас ее так решителен, что все с удивлением поворачиваются к ней.

— А ты откуда знаешь? — поддевает ее Шо-Пир. — А вот я думаю, драконы все-таки есть, и Бахтиор прав. Что скажешь?

— Я… я… Все может быть… Только… — Ниссо с сомнением глядит Шо-Пиру в лицо. — Нет, тебе лучше знать.

— Почему, Ниссо, мне лучше знать?

— Потому что… потому что пиры лучше знают…

— А при чем же тут пиры? Разве я пир?

— Ты? Ты больше. Ты — Шо-Пир, повелитель пиров.

Шо-Пир расхохотался так, что Ниссо смутилась: «Что глупого я сказала?»

— Ты слышал, Бахтиор? — сквозь смех говорит Шо-Пир. — Вот, выходит, за кого она меня принимает… Это надо ж придумать! Словом, я вроде бога… Все дело, оказывается в моей кличке. Сдержав, наконец, смех, Шо-Пир умолкает в раздумье. Все ждут, что он скажет.

— Тебе пока этого, Ниссо, не понять, — тихо обращается Шо-Пир к Ниссо. — Да и никто здесь, пожалуй, не понял бы. Но вот есть такое русское слово: машина.

Он молчит и опять размышляет о прошлой своей жизни и о прежней, никому здесь не понятной профессии… Сколько профессий он приобрел в Высоких Горах! Научился делать двери, кровати, столы, табуретки, стараясь доказать сиатангцам, что пользоваться ими удобно. Выстроил этот дом, не похожий на другие, сообразил, как надо закладывать шпуры — взрывать порохом гранитные скалы; не хуже любого караванщика может вьючить лошадь, верблюда, осла; научился шить белье из грубой домотканой материи, накладывать лубок на сломанную руку и изготовлять мази для лечения трахомы; находить путь по звездам и переменчивым отблескам льдов, свисающих с остроконечных вершин; делать бумагу из тутового корня; сооружать плоты из надутых козьих шкур… Кто он теперь? Плотник и врач, портной и охотник… И еще ирригатор. И еще агроном… Да, не меньше десятка профессий заменили ему здесь ту одну, какою он жил, пока добровольно не пошел в Красную Армию после т о г о…

При этом воспоминании лицо Шо-Пира передернулось, спокойные глаза зажглись болью и ненавистью… Но говорить об этом нельзя и лучше даже не думать! А вот о Красной Армии можно. Бахтиор и Гюльриз, кажется, уже знают все о скитаниях отряда по горам в погоне за басмачами. Это понятно им. Но как сделать понятным для Ниссо, для Гюльриз, даже для Бахтиора рассказ о культуре больших городов, о технике двадцатого века, о железных и шоссейных дорогах? Как разъяснить им свою профессию, если не только автомобиля, но и вообще какого бы то ни было колеса никто никогда здесь не видел, и если нет здесь ни одной дороги, кроме узких головокружительных тропинок, что вьются над отвесами пропастей?

И, взглянув в глаза Ниссо, внимательные, выжидающие, Шо-Пир полушутя стал объяснять ей, что там, в далеких и не похожих на эти краях, он был погонщиком огненных лошадей, — нет у них ни кожи, ни мяса, ни головы, ни ума, ни сердца, — они сделаны руками людей из железа и дерева, люди ездят на них там, за пределами гор. Есть места такие широкие, что хоть месяц не останавливайся, — ни одной горы не увидишь.

— Есть русское слово «шофер», — добавил Шо-Пир после долгого рассказа. — Называется так человек, который ездит на… ну, скажем, на железных лошадях и управляет ими. Когда я пришел сюда, — Бахтиор, ты помнишь, наверное, — Бобо-Калон спросил меня: «Кто ты?» Я ответил «Шофер». А попробуй, Ниссо, на своем языке сказать «фф». Не выходит, вот видишь? На твоем языке это выйдет: «пп», вот меня и назвали «Шо-Пир», а я не виноват, что на вашем языке это значит: повелитель пиров… У нас и слова такого нет… Смеялись надо мною, Ниссо, потому меня так и назвали… А теперь скажи, поняла ты, что такое «машина»?

— Не знаю, Шо-Пир, — задумчиво произнесла Ниссо. — Может быть, поняла.

— Ну, когда-нибудь ты поймешь это лучше, сегодня покажу тебе машину одну… А сейчас объясни, почему ты сказала «неправда», когда Бахтиор заявил, что увидевший Аштар-и-Калона обязательно умрет?

— Видела его, — тихо произнесла Ниссо.

— Ну? — улыбнулся Шо-Пир. — Во сне?

— Во сне тоже видела… Ночью…

— И осталась жива?

— Вот жива… Теперь его не боюсь…

В разговор вмешалась Гюльриз:

— Не надо говорить об Аштар-и-Калоне… Нельзя говорить!

— А ты мне другой раз расскажешь о нем, Ниссо? — спокойно спросил Шо-Пир.

Ниссо ответила не сразу и очень серьезно:

— Тебе, Шо-Пир, может быть, расскажу…

7