Избранное

Однажды Гоголь написал роман. Сатирический. Про одного хорошего человека, попавшего в лагерь на Колыму. Начальника лагеря зовут Николай Павлович (намек на царя). И вот он с помощью уголовников травит этого хорошего человека и доводит его до смерти. Гоголь назвал роман "Герой нашего времени". Подписался: "Пушкин." И отнес Тургеневу, чтобы напечатать в журнале. Тургенев был человек робкий. Он прочитал рукопись и покрылся холодным потом. Решил скорее ее отредактировать. И отредактировал. Место действия перенес на Кавказ. Заключенного заменил офицером. Вместо уголовников у него стали красивые девушки, и не они обижают героя, а он их. Николая Павловича он переименовал в Максима Максимовича. Зачеркнул "Пушкин" и написал "Лермонтов". Поскорее отправил рукопись в редакцию, отер холодный пот со лба и лег спать. Вдруг среди сладкого сна его пронзила кошмарная мысль. Название. Название-то он не изменил! Тут же, почти не одеваясь, он уехал в Баден-Баден.

Шел Пушкин по Тверскому бульвару и увидел Чернышевского. Подкрался и идет сзади. Мимо идущие литераторы кланяются Пушкину, А Чернышевский думает — ему; радуется. Достоевский прошел поклонился, Помяловский, Григорович — поклон, Гоголь прошел засмеялся и ручкой сделал привет — тоже приятно, Тургенев — реверанс. Потом Пушкин ушел к Вяземскому чай пить. А тут навстречу Толстой, молодой еще был, без бороды, в эполетах. И не посмотрел даже. Чернышевский потом писал в дневнике: "Все писатили харошии, а Толстой — хамм. Патамушто графф."

Лермонтов был влюблен в Наталью Николаевну Пушкину, но не разговаривал с ней ни разу. Однажды он вывел всех своих собак на Тверской бульвар. Ну, они, натурально, визжат, кусают его, всего испачкали. А тут она навстречу с сестрой Александриной. "Посмотри, — говорит, — охота некоторым жизнь себе осложнять. Лучше уж детей держать побольше." Лермонтов аж плюнул про себя. "Ну и дура, мне такую и даром не надо!" С тех пор и не мечтал больше увезти ее на Кавказ.

Николай I написал стихотворение на именины императрицы. Начинается так: "Я помню чудное мгновенье…" И тому подобное дальше. Тут к нему пришел Пушкин и прочитал. А вечером в салоне Зинаиды Волконской имел через эти стихи большой успех, выдавая их, как всегда, за свои. Что значит профессиональная память у человека была! И вот рано утром, когда Александра Федоровна пьет кофе, царь-супруг ей свою бумажку подсовывает под блюдечко. Она прочитала ее и говорит: "Ах, как мило. Где ты достал? Это же свежий Пушкин!"

— 7

Счастливо избежав однажды встречи со Львом Толстым, идет Герцен по Тверскому бульвару и думает: "Все же жизнь иногда прекрасна." Тут ему под ноги огромный котище. Черный. Враз сбивает с ног. Только встал, отряхивает с себя прах — налетает свора черных собак, бегущих за этим котом, и вновь повергает на землю. Вновь поднялся будущий издатель "Колокола" и видит: навстречу на вороном коне гарцует сам владелец собак — поручик Лермонтов. "Конец", — мыслит автор "Былого и дум", — "сейчас они все разбегутся и…" Ничуть не бывало. Сдержанный привычной рукой, конь строевым шагом проходит мимо и, только он миновал Герцена, размахивается хвостом и — хрясть по морде. Очки, натурально, летят в кусты. "Ну, это еще полбеды," — думает бывший автор "Сороки-воровки", отыскивает очки, водружает себе на нос и что же видит посреди куста?.. Ехидно улыбающееся лицо Льва Толстого. Но Толстой ведь не изверг был. "Проходи, — говорит, бедолага," — и погладил по головке.

Даниил Хармс

В е с е л ы е р е б я т а

Однажды Лермонтов купил яблок, пришел на Тверской бульвар и стал угощать присутствовавших дам. Все брали и говорили: "Мерси". Когда же подошла Наталья Николаевна с сестрой Александриной, от волнения он так задрожал, что яблоко упало из его рук к ее ногам (Натальи Николаевны, а не Александрины). Одна собака схватила яблоко и бежать. Александрина, конечно, побежала за ней.

Они были одни впервые в жизни (Лермонтов, конечно, с Натальей Николаевной, а не Александрина с собакой).

Кстати, она, Александрина, ее не догнала.

У Вяземского была квартира окнами на Тверской бульвар. Пушкин очень любил ходить к нему в гости. Придет, и сразу — прыг на подоконник, свесится из окна и смотрит. Чай ему туда, на подоконник, подавали. Иной раз там и заночует. Ему даже матрац купили специальный, только он его не признавал.

— К чему, говорит, такие роскоши! — и спихнет матрац с подоконника. А потом всю ночь вертится, спать не дает.

Тургенев хотел быть храбрым, как Лермонтов, и пошел покупать саблю. Пушкин проходил мимо магазина и увидел его в окно. Взял и закричал нарочно: — смотри-ка, Гоголь! — а никакого Гоголя с ним вовсе не было, — смотри-ка, Тургенев саблю покупает! Давай мы с тобой ружье купим!

Тургенев испугался и в ту же ночь уехал в Баден-Баден.

Лев Толстой очень любил детей. За обедом он им все сказки рассказывал, истории с моралью для поучения, бывало уже все консоме с пашотом съели, профитроли, устриц, бланманже, пломбир, а он все первую ложку супа перед бородой держит, рассказывает. Мораль выведет — и хлоп ложкой об стол!