Сегодня все не в лист – так не везло,
Очко я не набрал – все с перебором,
И дождь косой по городу назло,
Как в Рембрандте «Ночным дозором».
В тоску вгоняет дождь косой,
Порывы ветра с ног сбивают,
Несут куда-то жизнь какой-то полосой,
Осеннею листвой – куда, не знаю.
А как шикарно шла до этого игра,
Я в ней был просто виртуозом Паганини,
По всей Одессе-маме карточные шулера,
Парашу феней ботают доныне.
А в висте-покере я был на высоте,
Лепень и шкары – весь в изящнейшем прикиде,
На пляжах я не раздевался никогда, нигде,
В парижском канотье я был и царь, и бог доныне.
А золотой «Лонжин»! Одним моим щелчком
Все женщины у ног моих ложились,
Шампанского взлет пробки, а потом
Моя красивая фигура у мадам двоилась.
Ошибку сделал я ужасную вчера,
Забыл, что левая рука хранит от правой тайну,
Я, передернув карту, так ошибся, господа
Поймали за руку меня, и не случайно.
Что приключилось, не исправить мне теперь,
В солиднейшей игре был пойман я за руку,
Теперь уж не играть мне даже на луне,
О «Монте Карло» вспоминать мне просто мука.
Зачем полез туда, куда не надо лезть?
Уж лучше б сжеван был в тигриной пасти,
Чем миллионы грязные, которые не счесть,
Ведь избежал бы я тогда такой напасти.
У нас, у «асов» карточной игры,
Обман считается непоправимым преступленьем,
И все-то ради профурсеточки одной,
Я, как последний фраер, погорел в мгновенье.
Ну что ж, играть я больше не могу,
А мелким фраером я никогда не буду,
Завязываю я, зеленое сукно, «адью!»,
Прощайте карты, вас я не забуду.
Не ценят
Да разве я не песенный поэт?
Ведь песню написать моя душа стремится.
Я песни лучше всех пишу а толку нет,
И это потому, что качество чернил, бумаги не годится.
Беда, коли сапожник вдруг замешивает пироги,
Беда, коли пирожник сапоги тачает.
Я не такой, куплю я новую бумагу и чернила – погоди:
От зависти и Зыкины, и Толкуновы – все поумирают.
Ну, написал, а Толкунова почему-то не поет,
А Зыкина стихи обратно отсылает.
Быть может, те стихи пишу я задом наперед?
Попробую я спереди назад их написать, ну, тем, кто понимает.
Какие гениальные стихи для песен я пишу,
А почему-то не поют, зазнались на эстраде.
И петь-то не умеют, а поют,
Гордятся больно, а с чего же ради?
Но я гордее – Лельке ночью их прочту,
Пусть вся Россия позавидует поэту.
Как запоем в два голоса мы песенку-мечту,
Тогда посмотрим, как певички среагируют на это.
Нечему завидовать