Избранное

Мамаша болтала в маленькой комнате по телефону, из большой комнаты доносился язвительный храп Игнатия Сергеевича, а они с Ирочкой мыли на кухне посуду.

– Как тебе мои? – спросила Ирочка.

– Нормально, – сказал он.

– А квартира моя как?

– Нормально.

– Так-то все нормально, – согласилась она и, помолчав, печально сказала:

– Будь ты повыше, может быть, я и вышла бы за тебя замуж.

В тот вечер она проводила его до лифта. На лестничной клетке они остановились друг против друга и он уткнулся сомкнутыми губами в ее губы. Какое-то время она терпела, потом отвернулась и сказала:

– Ну, хватит…

«И что же это? Первый поцелуй, что ли?» – подумал он и, отвернувшись от Ирины Игнатьевны, стал разглядывать розовые, узорчатые плитки на стене. Конечно, хотелось бы, чтобы все было как-нибудь иначе. А это – и вспоминать-то противно. Уж очень не как у людей. Впрочем, кто знает, как у них?

Когда она в следующий раз позвала его к себе, он спросил:

– Опять на день рождения?

– Не, будем одни, – сказала она.

Он понял, что эта встреча должна быть решительной. Он хотел добиться всего сразу, но даже вообразить не мог, как бы это произошло. Он пробовал выдумывать разные планы своих каверзных действий. Но как их осуществить, он не знал. В конце концов, он сознался себе, что весь успех дела зависел исключительно от Ирочки. Ему казалось, что она сама должна сказать, что да как…

Перед ее дверью у него началось сердцебиение. «И что будет, что будет?..» – прошептал он, дотягиваясь до кнопки звонка.

– А, это ты! – словно удивилась она, приоткрыв дверь. – Стой там. Сейчас я выйду. Мне надо в магазин.

Сначала они пошли в булочную, потом в хозяйственный, потом в парфюмерию. Он плелся за ней с тяжелыми сумками и повторял про себя: «Нет, я сегодня не за этим. Я на другое рассчитывал. Я-то хотел – э-эх!».

Все его надежды были связаны с их возвращением к ней домой. Но дверь открыла ее мамаша.

– Ой, Ирочка, бабуля тебе такой вкуснятины прислала, – выкрикнула она.

Ирочка понеслась на кухню и вернулась с двумя кусками пирога – большим и маленьким. Большой она успела откусить, маленький – сунула ему.

Он стоял в прихожей – как был – в пальто и шапке, жевал плохо пропеченную мякоть и думал: «Вот еще напасть. Так пописать хочется, а они мне этот пирог…».

Ирочка опять вышла проводить его на лестничную клетку и он опять уткнулся губами в ее губы. Она отвернулась и сказала:

– Ладно, пока…

Он решил действовать по-иному. Главным в его плане было заманить ее к себе. Повод для этого вроде бы находился. Но дальше возникало серьезное препятствие – у него не было магнитофона. Без музыки план рушился до основания. Только танцы могли помочь решить главную проблему. Никакой иной возможности привлечь Ирочку к себе он не видел.

Родители обещали купить магнитофон только к лету, а собственных средств не было ни копейки. Пришлось обращаться к двоюродному брату.

«А как ты его от меня потащишь?» – изумился брат. Действительно, как тащить через всю Москву этот здоровенный, старомодный ящик? Таких уже лет десять, наверное, не выпускали.

Но дотащил ведь как-то. На двух трамваях и метро. Нет, правильно говорят, что охота пуще неволи.

И, позвонив ей, сказал как бы между прочим:

– Приходи ко мне завтра.

Она помолчала, шмыгнула носом и сказала:

– Нет, не приду.

– Почему? – не понял он.

– Не приду и все, – зло сказала она.

– Но почему? – почти выкрикнул он сквозь грохот рассыпающихся надежд.

– Ты целоваться не умеешь, – сказала она.

– Как? – не понял он.

– Как все нормальные люди, – объявила она.

Открылись двери очередной электрички. Толпа опять заполнила платформу и потекла к эскалатору. Ирина Игнатьевна взяла его за локоть, весело взглянула в глаза и спросила:

– А как ты?

– Как все, – ответил он, отводя глаза. – Бегаю, суечусь.

– Интересно, а обо мне ты когда-нибудь вспоминал? – спросила она.

– Ну, милая моя, еще бы! – сказал он.

– Вот видишь! – назидательно сказала она. – А я и сейчас – ничего. Ведь, да?

– Еще бы!

– Но вы все такие, все такие…, – говорила, брезгливо морщась. – От вас ни за что внимания не дождешься. Вы все по собственным делишкам бегаете. Все у вас не то на уме. Нет, чтобы взять до проводить женщину до дома.

– Как же не бегать по делам! – сказал он. – Семью надо кормить.

– А я вокруг себя всех разогнала, – бодро сообщила Ириша. – Теперь одна.

– Ты всегда была примой всех наших школьных балов, – сказал он.

– Да уж! – охотно согласилась она. – Значит, и ты это помнишь?

– Еще бы!

Ему пора было уезжать и он оглянулся в ожидании поезда.

Обладание ею не имело бы для него никакого значения.

Измена

Свет люстры слепил ему глаза, но было лень встать и выключить. Он дожидался, когда это сделает Рита и мысленно торопил ее, пока она ходила по комнате, звенела флаконами на туалетном столике и заводила будильник. Люстру она, наконец, выключила. Но оставила гореть оба бра над кроватью.

Прежде чем улечься рядом, она наклонилась над ним, – то ли хотела подсмотреть, спит ли он, то ли показывала, что сразу заснуть ему все равно не удастся.

Рита легла набок, лицом к нему и дотронулась до его плеча. Ответ был за ним. Она ждала.