Избранное

Она села, а потом посмотрела на меня и улыбнулась. С чего это вдруг — непонятно, я, во всяком случае, не понял. Подумал, что мне почудилось, ведь я ее впервые видел. Раньше мне почему-то никто никогда не улыбался. Вот я и решил, что почудилось. У вокзала она вышла и, обернувшись, опять улыбнулась. И я опять подумал, что этого просто не может быть.

Назавтра я, конечно, снова поехал со вторым автобусом. Хотел проверить, поедет она опять или нет. Она опять села в автобус и улыбнулась, как накануне. Тут уж я совсем растерялся. Весь день она не выходила у меня из головы. На следующее утро мы опять ехали вместе. Так продолжалось всю зиму. Я стал носить шляпу и галстук. На шляпу никто не обратил внимания, потому что была зима, я уже говорил. Зато галстук вызвал на заводе шуточки, меня спрашивали, скоро ли, мол, свадьба. Тут я и сам впервые подумал о женитьбе. Однажды я с ней поздоровался. Чуть заметно, почти не глядя, только к шляпе прикоснулся. А она в ответ громко так сказала: «Доброе утро». И еще раз улыбнулась. У нее был нежный голос. Стал я еще больше о ней думать. Наверно, она нуждается, думал я, и работа у нее неподходящая, а я дал бы ей денег, она бы учиться пошла, или они бы ей еще на что-нибудь пригодились. Мне хотелось ей это сказать, только я не знал, как. Я любил представлять себе по ночам, как я ей это говорю и что она мне отвечает. Ночью все складно получалось, а вот утром я не мог решиться и каждый раз откладывал разговор на завтра. И потом я считал, что сначала надо новый костюм купить. И вот купил я костюм. Цена его не имела для меня никакого значения. И еще шляпу. Утром нарядился было, а потом переоделся в старое и поехал на работу. Целый месяц не мог надеть новый костюм, понимал: если надену — должен решиться. Как-то ночью, когда я не спал (теперь мне плохо спится, не то что раньше), я дал себе слово с ней поговорить. Утром достал из шкафа новый костюм. Чему быть, того не миновать, подумал я, уж на этот раз я не струшу. У меня было легко на душе, потому что я наконец решился. Честное слово, я бы обязательно с ней поговорил. Только она не пришла. Сначала я не знал, что и подумать, когда она не села ни у Альтмангассе, ни на следующей остановке. Может, я сам сел не в тот автобус, засомневался я. Нет, автобус-то был точно тот, только ее в автобусе не было. Целый день я не мог работать. Все из рук валилось. Я так был этим расстроен, но ничего не мог с собой поделать. На следующее утро то же самое: я поехал со вторым автобусом, а ее опять не встретил.

Она так и не появилась. Больше недели я ходил на работу в новом костюме. Ждал следующего автобуса, потом еще следующего. Нигде ее не было. Тогда однажды утром взял я свои бутерброды с сыром и вместо работы пошел к Альтмангассе ждать ее у остановки. До темноты простоял. Нет, я не устал, привык весь день на ногах. Раньше никогда не пропускал работу — и вот пропустил, но мне было все равно. Ее я не встретил. На заводе не сказали ни слова. А мне вдруг сразу стало тошно на складе. И дома тошно. Иной раз встану ночью, пойду к остановке и простою там час или два. Но больше я ее ни разу не встретил. Я подумал, может, она заболела. Или несчастье с ней случилось. А может, замуж вышла и бросила работу? Уж лучше бы так, чем несчастье.

Чего я только не передумал. Но время шло, я снова стал ездить на работу с первым автобусом. Я себе говорил: надо ее забыть, но, говори не говори, не могу забыть, и все тут. Склад мне опротивел, дом — еще больше. И стал я о жизни задумываться. И вообще обо всем. Когда не спалось, я себя спрашивал: что такое жизнь? Откуда мне известно, что я живу? А известно мне это по боли в спине и в ногах. Но раз так, думал я, тогда грош цена такой жизни. Нет, жить — значит чему-то радоваться. А я ничему не радуюсь. Даже спать теперь ложусь без удовольствия. Потому что когда заснешь — сны начинают сниться. Не какие-нибудь приятные, а сплошные кошмары. Хоть вовсе не спи. А проснешься — кажется, уж лучше опять заснуть.

Вот я и подумал: так дальше нельзя. Лучше бы я ее не встречал, лучше бы не строил планов. Но раз уж так вышло, я решил…

Сам знаю, что зря. Второй раз я бы, наверно, не рискнул. Слава богу, мне оплатили недельный отпуск. Нет, ехать я никуда не собираюсь. Везде одно и то же. Буду дежурить на ее остановке. Может, еще встречу ее хоть разок.

Перевод Е. Дмитриевой

Такой муж как лотерея

Они похоронили Йозефа Штайнеггера. Выстояли под дождем у открытой могилы, пока священник не добрался до своего «аминь». Радовались вину и холодной закуске, которые были приготовлены в заднем зале «Вола» для узкого круга друзей и родственников. И теперь шли по усыпанной гравием дорожке к выходу с кладбища, госпожа Ленер на шаг впереди своего мужа. Она слышала, как тяжело он дышит и как с упреком и мольбой в голосе говорит: да погоди же!