Избранное

«Не очень это опасно? А если он будет сопротивляться. Ведь и это надо предусмотреть».

«Только не упустите время. Нельзя дать ему опомниться. При задержании главное — внезапность».

«Как, рискнем?» — спросил Штрассер. По нему было видно, что и он за. Господин учитель тоже был в предчувствии удовольствия.

Только у госпожи Штрассер было задумчивое лицо. Операция казалась ей связанной с риском. Это для кого угодно, только не для таких, как мы.

«Им ведь еще нет даже шестнадцати, — сказала она. — Случись что-нибудь, отвечать придется тебе».

«А что может случиться?» — спросили мы.

«Я откуда знаю? А если он вооружен? Револьвер или что-нибудь в этом роде? Ведь преступники почти всегда вооружены. И вдруг он выстрелит?»

Мы только рассмеялись в ответ. Рассмеялся и полицейский.

«Оружия у него наверняка нет, — сказал он. — Разве что перочинный нож. Я ведь говорю, его надо застать врасплох».

«Я понимаю твои сомнения, — сказал Штрассер, обращаясь к жене. — Но с другой стороны, ребята приобретут необходимый опыт. А то они знают об этом только из книг. Пусть сами попробуют, пусть сами примут участие в задержании преступника и передаче его в руки полиции».

Упоминание об опыте прозвучало для нас весьма торжественно и значимо. Так говорят именно учителя. Для нас же это было щекочущим нервы развлечением. Нам хотелось поймать Каневари и отнять у него свои деньги. В конце концов госпожа Штрассер сдалась, убедившись в том, что ее муж полон решимости осуществить этот план. Полицейский, восседая на своем мотороллере, смотрел на нас с нескрываемым восхищением. Вот ведь при упоминании «городские дети» всегда морщат нос. А, глядя на нас, ничего предосудительного не скажешь. Благоразумие, трезвость в суждениях. И хотя там, внизу, уже черт-те что творится в его отсутствие, он готов пожертвовать еще четвертью часа, чтобы объяснить маршрут и дать несколько полезных советов. Мы все вместе снова зашли в дом и уселись за столом и на полу. Полицейский детально объяснил место расположения хижины. Всю дорогу тянутся низкорослые кедровые леса, поэтому нет особой необходимости продвигаться крадучись, как индейцы.

«А может он переночевать в другой хижине?» — спросил Штрассер.

«Может, — ответил полицейский. — Только не станет. Потому что это — лучшая хижина на всем пути отсюда до самой границы. Ему даже во сне не приснится, что его кто-то станет преследовать. Потому он и старается забраться поглубже и повыше в горы. На маршруте между Маттмарком и Теллибоденом только три хижины, в которых можно переночевать. Две на левостороннем маршруте, одна — на правостороннем. Вы их проверите мимоходом. Лучше всего вам разделиться на две группы. Одна пойдет по левому берегу Фиспы, другая — по правому. Так что ему ни за что не удастся от вас улизнуть».

Приготовления начались сразу, как только полицейский уехал.

«Кто хотел бы остаться дома?» — спросил Штрассер.

Таких, естественно, не нашлось, но госпожа Штрассер сказала:

«Пусть Петер останется, у него еще не прошел глаз».

Глаз у меня еще болел, но не настолько, чтобы не пойти вместе с ребятами в горы.

«Хочу вместе со всеми», — сказал я. Штрассер меня поддержал.

«Мы разделимся на две группы, — сказал он. — Одну поведу я, другую — Сильвио. Общее руководство буду осуществлять я».

«Я не хочу», — резко ответил Сильвио.

«Что так?»

«Просто не хочу».

Я знал, почему он не хочет, но остальные, наверно, не знали.

«Ты что, вообще не хочешь идти с нами?» — спросил Штрассер.

«Хочу, но не желаю быть старшим».

А не хотел он потому, что мы отправлялись в погоню за итальянцем. Хотя Сильвио швейцарец, в этом отношении он очень ранимый. Правда, его отец настоящий итальянец, и Сильвио как-то мне сказал, что люди до сих пор дают ему понять, что он для них иностранец. А ведь он уже давно живет в Берне и сносно говорит по-немецки. Сильвио однажды рассказывал мне, что окружающие нередко говорят его отцу: «Заткнись-ка ты, тупой Чинг[18]». Вот почему Сильвио отказался быть старшим.

«Ну, тогда остается Артур, — сказал Штрассер. — Ты согласен или у тебя тоже какие-нибудь возражения?»

У Артура никаких возражений не было.

— Могу себе представить, — резко проговорила Карин. — Командовать, отдавать приказы — это он любит больше всего на свете.

«А теперь решим, кого в какую группу, — продолжал Штрассер. — Сначала ты, Артур, отбираешь кого-нибудь одного в свою группу, потом я, и так далее по очереди».

Я подумал, что обязательно попаду к Штрассеру. Ведь Артур ни за что не возьмет меня к себе. Первым он назвал Сильвио. Я бы с удовольствием оказался вместе с Сильвио. Потом Артур, как ни странно, выбрал меня.

Затем начались приготовления. Госпожа Штрассер поставила чай и стала варить яйца. Она нарезала бутерброды, упаковывала копченую колбасу и суповые концентраты. Потом заметила, что вечером будет холодно, поэтому не помешает выпить чашку горячего бульона. Теперь и она поддерживала наши планы захватить Каневари. Нарезая бутерброды, она приговаривала:

«Только бы он деньги никуда не дел. И только бы никто из вас не пострадал».