Избранное

Стоя посреди Фонтанки
У державинских бесед,
Вижу гору провианта,
Дым табачный и кисет.

Наконец зима жестоко

Заменила хлябь на твердь.
Темнота идет с востока,
Тяжело туда смотреть.

А на западе в тумане

Солнце — клюквенный мазок.
Видно, дело к ночи, пане,
Надо распрягать возок.

Хорошо скрипят полозья

Вдоль ледовой пелены,
Только стал он что-то возле
Самой черной полыньи.

Желт ампир, и воздух матов,

Пахнет ссорой шутовской.
Не окликнет ли Шихматов,
Не пройдет ли Шаховской?

Арзамасец из Коломны

Уж кого не задирал?
Прячет в шубу нос холодный
Сухопутный адмирал.

Кроме этого пейзажа,

Что любить нам горячо?
Отвечайте Ося, Саша,
Яша, Миша — что еще?

ПРО ВОРОНА

Там, где мусорные баки цвета хаки
На Волхонке во дворе стоят в сторонке,
Обитает юный ворон, он проворен.
Он над баками витает и хватает
Апельсиновую дольку, хлеба корку,
А потом попьет из лужи и не тужит.
Он мрачнее, но прочнее человека,
Он-то знает, что прожить ему два века.
И увидит он большие перемены,
Непременно их увидит, непременно.

АВАНГАРД

Это все накануне было,
почему-то в глазах рябило,
и Бурлюк с разрисованной рожей
Кавальери[7]

казался пригожей.Вот и первая мировая,
отпечатана меловая
символическая афиша,
бандероль пришла из Парижа.
В ней туманные фотоснимки,
на одном Пикассо в обнимку
с футуристом Кусковым Васей.
На других натюрморты с вазой.
И поехало и помчалось —
кубо, эго и снова кубо,
начиналось и не кончалось
от Архангельска и до юга,
от Одессы и до Тифлиса,
ну, а главное, в Петрограде —
все как будто бы заждалися:
«Начинайте же, Бога ради!»
Из фанеры и из газеты
тут же склеивались макеты,
теоретики и поэты
пересчитывали приметы:
 «Значит, наш этот век, что прибыл…
послезавтра, вчера, сегодня!»
А один говорил «дурщилбыл»
в ожидании гнева Господня.

Из картонки и из клеенки

по две лесенки в три колонки
по фасадам и по перилам
Казимиром и Велимиром.
И когда они все сломали,
и везде не летал «Летатлин»,
догадались сами едва ли
с гиком, хохотом и талантом,
в Лефе, в Камерном на премьере,
средь наркомов, речей, ухмылок
разбудили какого зверя,
жадно дышащего в затылок.

ОТКРЫТКА

О. Чухонцеву