Избранное

Я выскочил, смотрю: очень большая, темносерая, цвета золы, змея схватила почти взрослого цыпленка и быстро поползла с ним в самшитник. Я бросился в дом за винтовкой трехзарядной и побежал к самшитнику. Он был мелкий, на месте старой вырубки. Змея уже обвилась вокруг ствола — самшита и заглатывала цыпленка. Я видел, как бьется цыпленок, прицелился так, чтобы не задеть его, и выстрелил. Пулей почти оторвало змее голову с несколькими сантиметрами туловища.

Я измерил убитую змею. Длина ее оказалась два с половиной метра, толщина в середине туловища — десять сантиметров. К голове туловище утончалось до четырех-пяти сантиметров, к хвосту, примерно, так же; самый конец хвоста был тонкий, острый и длинный.

Другой случай был такой. В середине июля прошлого года (я уже работал тогда) здесь, в Бабук-Ауле), часов в одиннадцать утра я шел с удочкой по шоссейной дороге к реке Ажу, притоку Головинки. Вдруг я увидел недалеко впереди змею, лежавшую на солнце поперек шоссе. Голова ее находилась в кустарнике под осыпью, по одну сторону шоссе, а хвост — по другую сторону, тоже в кустарнике. Схватив крепкую большую палку, я несколькими ударами убил змею. Она была черного блестящего цвета, какой бывает у лакированных сапог. Брюхо, будто матросская тельняшка, в чередующихся серых и белых кольцах в два сантиметра шириной. Змея оказалась значительно больше двух метров длиной; толщина ее в середине туловища достигала не меньше восьми сантиметров.

Вырубив палку с развилкой, я повесил на ней у самого шоссе убитую змею во всю ее длину: пусть люди полюбуются, какие здесь бывают змеи.

Кто ни проходит, удивляется: «Вот это гадюка: в ней, должно быть, пуд веса». Я отвечаю: «Нет, всего двенадцать килограммов».

Неделю висела змея, и все ей удивлялись. Слух о ней дошел до Сочинского музея. Приехал сюда специально научный работник музея, но змея уже разложилась. Он очень жалел, что опоздал: «Если бы мы получили сообщение во-время, прислали бы машину и заспиртовали змею. Это большая научная ценность». Он все-таки взял несколько уцелевших позвонков и костей.

Я думаю, что эта большая черная змея — полоз. Хотя она и не желтобрюхая, но все повадки у нее, как у полоза. Когда она ползет, то держит голову высоко, круто (как бывает у полозьев саней), подняв переднюю часть тела сантиметров на шестьдесят-семьдесят. Остальное туловище, метра полтора-два, тянется боковыми извивами, но очень прямо. Она хорошо и быстро плавает. Когда ползет в зарослях, то шум слышен метров за пятьдесят. Множественный шорох (она ползет многими коленами, изгибами) похож на то, как будто продвигается гурток диких свиней.

Есть змея небольшая, до пятидесяти-шестидесяти сантиметров, цвет тела светлосерый, живот красный, как жар. Мы ее называем «золотой гадюкой». У нее сверху по светлой окраске разноцветные мелкие розетки — голубые, как у селезня, и темнорозовые пятнышки. Эта змея больше держится высоко в горах, на осыпях. Часто висит, свернувшись на кустарниках. Очень злая змея: шипит, когда еще не дошел до нее метров десяти. Сама бросается на человека, если он не доглядит и близко подойдет.

В совхозе Дагомыс, по-над садом, в густых зарослях держидерева, — ожины, дикого орешника, масса безногих ящериц-глухарей. Среди них часто попадаются огромной величины: по восемь килограммов и больше. У них короткий тупой хвост, страшно толстое тело — до пятнадцати-семнадцати сантиметров. Живот у них желтого цвета, как у медяницы. Мы их называем желтопузами.

Только что вернувшись из армии, я шел в Сочи и, не доходя ста метров до совхозного сада, увидел двух глухарей. Они оба вместе лежали на перепутавшихся зарослях колючки: один был сантиметров десять в диаметре, другой поменьше.

Они не кусают, но больно бьют по ногам. Старик-рабочий косил в совхозе Дагомыс сено, и один глухарь, свернувшись в круг и покатившись по скошенной траве, догнал его и, раскрутившись, так ударил под коленки, что сбил старика с ног. Ползет глухарь довольно медленно, а скрутится кольцом, покатится — и не догонишь. Как они умудряются ходить кольцом?

Я делюсь с Кузьмой Федотовичем тем двойственным впечатлением, которое произвели на меня здешние горы — лазурно-воздушные при солнце и такие грозяще-суровые в туман и дождь.

— Я здесь вырос и избродил горы вдоль и поперек, — отвечая мне, рассказывает дальше Шабло. — Знаю нашу природу до корня.

Прошлая зима — единственная за пятнадцать лет такая теплая и малоснежная, а обыкновенно у нас первый снег на перевале выпадает 10 сентября по колено. В позапрошлом же году первый снег выпал 29 августа толщиной в полметра. Тогда погибло много колхозного скота в пути, а на Лагонаках замерзли и люди. Сначала пошел дождь при сильном холодном ветре, потом повалил снег. Со стадами осталось несколько человек, не пожалевших себя для спасения колхозного добра, между ними старичок-агроном из районного земельного отдела. Уцелел только агроном; с ним был зонтик, который он раскрыл, когда пошел дождь и началась метель, и зонтик спас его от обледенения.