Избранное

«Диномах, — сказал я, — нелогично ты рассуждаешь и, так сказать, выбиваешь гвоздь гвоздем. Ведь неясно, что в указанных тобою случаях действовала подобная сила. И пока ты не убедишь меня, пока не объяснишь природу этих явлений, почему лихорадка и опухоль боятся вещего имени или варварского заговора и в страхе бегут от них, до тех пор твои речи останутся для меня старушечьими сказками».

10. «По-видимому, говоря так, ты не веришь, — продолжал Диномах, — и в существование богов, раз ты не допускаешь, что священные имена способны исцелять».

«Этого, милый мой, не говори, — возразил я Диномаху, — ибо существование богов нисколько не препятствует твоим рассказам оставаться лживыми. А я и богов почитаю, вижу и врачевание их, вижу и то, как подают они добро страждущим, как восстанавливают силы с помощью лекарств и врачебного искусства. Ведь сам Асклепий и дети его лечили больных, применяя облегчающие зелья, а не обвешивая их львами и землеройками».

11. «Оставь его, — сказал Ион, — а вот я расскажу вам нечто удивительное. Был я еще мальчиком лет четырнадцати, не больше. Кто-то принес моему отцу известие, что Мида-виноградарь, сильный и довольно трудолюбивый раб, укушен в полдень ехидной: он лежит, и в его ноге уже началось гниение. Животное подползло к нему, когда он подвязывал лозы, прикрепляя их к тычинам; ужалив его в большой палец, змея быстро скрылась обратно в нору, а Мида застонал от невыносимой боли. Так докладывали отцу; мы видели и самого Миду, которого несли на постели рабы, его сотоварищи, совершенно распухшего, посиневшего, гниющего и на вид еле живого. Тогда один из друзей моего отца, бывший свидетелем его горя, сказал ему: «Не тревожься. Я сейчас приведу к тебе одного вавилонянина, — из халдеев, как говорят. Он вылечит твоего человека». Не стану растягивать своего рассказа. Пришел вавилонянин и заставил подняться Миду, изгнав яд из его тела каким-то заклинанием; он также привесил к ноге его кусок камня, отбитый им от надгробного памятника скончавшейся девушки. Но этого мало: ту постель, на которой принесли его, Мида сам поднял и отправился в поле, неся ее на себе. Так велико было могущество заклинания и надгробного камня.

12. А этот вавилонянин совершил и многое другое, поистине чудесное. Выйдя на заре в поле и произнеся семь каких-то священных имен, по древней книге, он освятил место серой и смолою, обойдя его трижды вокруг, и согнал всех, сколько было в пределах этого места, гадов. Точно влекомые заклинанием, вышли во множестве змеи, аспиды, ехидны, гадюки, аконтии, жабы и фисалы.406 Только один древний змей, которому выползти мешала, думается мне, старость, остался в норе, ослушавшись приказания. Тогда маг объявил, что пришли не все полностью, и, выбрав послом одну змею, самую молодую, отправил ее за змеем. И спустя короткое время приполз и он. Когда же они собрались, вавилонянин дунул на них, и тотчас же все гады сгорели от его дуновения, оставив нас в изумлении».

13. «Скажи мне, Ион, — спросил я, — юная змея-посол за руку привела состарившегося, как ты говоришь, змея, или он пришел, опираясь на посох?»

«Ты шутишь, — ответил Клеодем. — Некогда я сам еще меньше тебя верил в подобные вещи. Я считал совершенно невозможным верить им, и, однако, как только впервые увидел летающего чужеземца, варвара, — он называл себя гиперборейцем, — я поверил и оказался побежденным, хотя долго сопротивлялся. И что, в самом деле, оставалось мне делать, когда на моих глазах среди ясного дня человек носился по воздуху, ступал по воде и медленным шагом проходил сквозь огонь?»

«Ты видел это? — спросил я. — Видел летающего и стоящего на воде гиперборейца?»

«Еще бы, — ответил Клеодем, — на ногах у него были башмаки из воловьей кожи, которые обычно носят гиперборейцы. О мелочах, которые он показывал, говорить не стоит: как он напускал любовные желания, призывал духов, вызывал давно похороненных покойников, делал видимой даже Гекату и низводил с неба луну.