Избранное

Помните это, юноши, и целомудренно подходите к мальчикам, добрым нравом! Не жертвуйте долгой привязанностью ради краткого наслаждения, которое вы прикрываете, до тех пор, пока возлюбленный достигнет зрелости, притворным чувством дружбы. Чтя небесного Эрота, с детства до старости храните ваши чувства. Для тех, кто так любит, вся жизнь проходит приятно, потому что их душу не грызет совесть за что-нибудь постыдное, и после смерти к ним ко всем приходит добрая слава. А если верить сынам философии, то тех, кто был этому предан, после земли принимает эфир, и после смерти они получают лучшую жизнь как нетленную награду за добродетели.

50. Калликратид произнес все это торжественно и с юношеским увлечением. Харикл пытался говорить второй раз, но я прервал его, потому что нам пора было возвращаться на корабль. А когда они попросили меня объявить свое мнение, я, подумав недолгое время и взвесив речи обоих, сказал: «Мне кажется, что не экспромтом и не небрежно, друзья мои, произнесли вы свои речи. Клянусь Зевсом, каждая из них носит следы постоянного и усиленного размышления: из того, что следовало говорить, вы почти ничего не пропустили, так что другим нечего сказать на эту тему. Немал ваш опыт в этих делах, еще больше — убедительность речи; поэтому мне хотелось бы, если б это было возможно, стать Фераменом, которого прозвали «Башмак на обе ноги»; тогда вы оба наравне вышли бы победителями. Но кажется, вы сами не допустите затяжки, да и я решил, что во время плавания нам не должно все время докучать одно и то же. Поэтому я объявляю, что представляется мне справедливым.

51. Браки полезны людям в жизни и, в случае удачи, бывают счастливыми. А любовь к мальчикам, поскольку она завязывает узы непорочной дружбы, является, по-моему, делом одной философии. Поэтому жениться следует всем, а любить мальчиков пусть будет позволено одним только мудрецам. Ведь ни одна женщина не обладает полной мерой добродетели. А ты Харикл, не сердись, если Коринф уступит Афинам».

52. От смущения я высказал свое решение поспешно и коротко и тотчас же встал: я видел, что Харикл чересчур уж пал духом, как будто его приговорили к смерти. Зато афинянин с сияющим и веселым лицом вскочил и гордо пошел вперед, так что могло показаться, будто именно он разбил персов под Саламином. От этого моего решения я имел по крайней мере ту выгоду, что, празднуя победу, Калликратид угостил нас еще более блестящим обедом, чем обычно; а его образ жизни и всегда отличался великолепием. Потихоньку утешил я и Харикла, непрерывно восхищаясь искусностью его речи и удивляясь сверх меры, как он в менее выгодном положении защищался с такой силой.

53. Так провели мы время на Книде, таким примерно решением завершилась наша беседа, в которой серьезная веселость сочеталась с изящной шуткой. Но, Феомнест, раз ты уж вызвал во мне это давнишнее воспоминание, то скажи: что бы ты ответил, если бы был тогда судьей?

Феомнест. Уж не считаешь ли ты меня, клянусь богами, Мелетидом или Коребом, чтобы я подал голов против твоего справедливого приговора? Ведь я получил от твоих рассказов такое большое удовольствие, что мне казалось, будто сам я нахожусь на Книде, а этот маленький домик и есть тот знаменитый храм. Однако (ведь нет ничего неприличного в том, чтобы сказать об этом в праздник, и, мне кажется, всякий смех, даже если он слишком вольный, сегодня прозвучит торжественно) я удивляюсь высокопарности этой слишком уж надутой речи о любви к мальчикам. Мне по крайней мере кажется, что не очень приятно, проводя с мальчиком-подростком целые дни, выносить при этом Танталовы муки и терпеть жажду, когда красота плещется чуть ли не перед глазами и можно ее зачерпнуть. Мне мало смотреть на возлюбленного и, сидя напротив, слушать его речи; любовь создала целую лестницу наслаждений, и зрение в ней — только первая ступень…

54. По мне, такой пусть будет любовь к мальчикам. А все возвышенные болтуны и те, кто задирает свой философский нос выше головы, пусть пичкают неучей тонкостями высокопарных слов. И Сократ был любовником, как всякий другой, и Алкивиад, когда лежал с ним под одним плащом, не встал нетронутым. Не удивляйся: и Патрокл не был любим Ахиллом лишь настолько, чтобы сидеть напротив и

Ждать Эакида, пока песнопения он не окончит.449

Нет, и в их дружбе посредником было наслаждение. Ведь когда Ахилл оплакивал смерть Патрокла и не мог рассчитать свои чувства, у него вырвалась правда:

О, бедер друга близость благодатная!450

А тех, кого по всей Элладе называют «комастами», я считаю не чем иным, как явными любовниками. Может быть, кто-нибудь скажет, что об этом стыдно говорить; но, клянусь Афродитою Книдской, ведь это — правда!