Избранное

Тогда у тети Наташи в ванной шумела вода, а сейчас гулко гремели колеса, но Надя улыбалась.

Она слышала. Она все слышала.

1976

ПЬЕСЫ, КИНОСЦЕНАРИЙ

ВРЕМЯ ЛЮБИТЬ Комедия в трех действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

А н о х и н  И в а н  В а с и л ь е в и ч — летчик гражданского воздушного флота, 50 лет.

Т а н я — его дочь. Студентка факультета журналистики, 22 года.

М а ш а — приемная дочь Анохина, 18 лет.

И г о р ь  С е л и в а н о в — студент-дипломник, 23 года.

А л е к с е й  Р о м а ш к и н — кандидат физико-математических наук, 24 года.

Н и н а  П а в л о в н а — преподавательница английского языка, 45 лет.

Ф о м е н к о  Е г о р  А н д р е е в и ч — инженер, 47 лет.

К о л е с н и к о в  Ф е д о р  Ф е д о р о в и ч — врач, 56 лет.

Х а р и т о н о в  М и х а и л  Н и к о л а е в и ч — заместитель Председателя Совета Министров республики, 48 лет.

Г у с е в  Л е о н и д  Я к о в л е в и ч — член редколлегии областной газеты, 46 лет.

К л а в д и я  Г е р а с и м о в н а — его жена, 38 лет.

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

Двухкомнатная квартира в новом доме. В центре большая столовая. Стол, стулья, книжные полки. На полках среди книг заморские экзотические игрушки. Висит китайская картина — скачущий конь. Перед тахтой на полу шкура белого медведя. Столик с телевизором. Радиола. На подоконнике телефон. Стоит застеленная раскладушка. Рядом другая — сложенная. Возле нее чемоданы.

Левей столовой — комната девушек. Светлая с балконом, аккуратно убранная. Две тахты. Книги. Цветы. Рабочий столик в углу. Правей столовой — передняя. В глубине дверь.

К передней примыкает кухня. Кафельные стены. Небольшой круглый стол покрыт веселой скатерткой. Разноцветные табуретки и прочая кухонная утварь. По соседству с кухней — дверь в ванную.

Вечереет. Свет зажжен в столовой и в комнате девушек.

В комнате девушек за столиком сидит  Т а н я. Она что-то пишет. В столовой перед телевизором стоит  Ф о м е н к о. Бреясь электробритвой, он с увлечением смотрит футбол. Слышен голос комментатора: «Гусаров передает мяч Иванову. Он в выгодном положении. Нужно бить по воротам. Удар!..» Неистовый шум трибун, свист.

Т а н я. Что там случилось?

Ф о м е н к о. Мимо ворот. Ну что ты скажешь!..

Т а н я (пишет). Это ужасно.

Ф о м е н к о (отошел, взглянул на Таню, убрал в телевизоре звук). Я тебе мешаю?

Т а н я. Нет, нет, пожалуйста, вы мне совсем не мешаете.

Ф о м е н к о. Ну и правильно. Настоящий журналист должен уметь работать в любой обстановке. Помню, на фронте…

Т а н я (встает, она кончила писать). Я, правда, еще не настоящий журналист, но вот стараюсь. (Входит в столовую.)

Ф о м е н к о (глядя на экран телевизора). Таня, ты мне скажи, только честно, — не надоели отцу гости, а?

Т а н я. Что вы, Егор Андреевич, вы же его знаете. Без хлеба, без воды неделю протянет, а без людей он и дня не проживет.

Ф о м е н к о. Ничья. Один — один. (Выключает телевизор.) Когда мне отец написал, что квартиру получил, я решил — буду в Москве, заеду. Заехал, а он меня в гостиницу не отпустил. Живи, говорит, у меня. Я сперва подумал — мне одному такое уважение, а оказывается…

Т а н я. До вас Махонин гостил, Крохалев с Крайнего Севера. Еще один товарищ, я его фамилию забыла.

Ф о м е н к о. Ясно. Одним словом, на базе квартиры получился у вас отель «Партизан».

Т а н я. Отец другое название придумал: постоялый двор «Друзья-однополчане».

Ф о м е н к о. Тоже неплохо.

Т а н я. Вот видите, а вы говорите, что ему гости надоели.

Ф о м е н к о. А почему же он вчера хмурый был, невеселый?

Т а н я. Это совсем по другой причине.

Ф о м е н к о. Не секрет?

Т а н я (не сразу). Как-то отец прилетел из Стокгольма, и я… и мы поехали его встречать во Внуково…

Ф о м е н к о. С Машенькой?

Т а н я. Нет… С одним товарищем.

Ф о м е н к о (строго). Кто такой?