Избранное

Это тормоза скрипят, скрежещут, рвут резину и дорожное покрытие — опять, опять, опять! Он с силой трет надбровья, злые и бессильные слезы выжимаются из-под плотно сомкнутых ресниц, оранжевые, багровые, черные круги по-сумасшедшему плывут перед ним, смыкаясь в яростное бушующее пламя. Как тогда, там, в тот день, на дороге…

— Я не жадный, — качает он стриженой головой, пытается рукавом осушить глаза, — Я глупый. Я дурак, однако, гражданин следователь! Я идиот. Я подо-о-онок!..

— Без истерики, — властно обрывает следователь.

— Шапка, — переведя дыхание, выдавливает Ардан Бадмаев. — Эта проклятая шапка…

— Ну-ну, — подбадривает следователь; в его голосе интерес и нетерпенье. — Какая шапка?

— Меховая…

— Рассказывайте, Бадмаев.

— Однако, подумать, шапка шапкой — а я?!

Он словно не верит сам себе — с надеждой смотрит на следователя. Может, тот объяснит ему, как все это могло произойти с ним, Арданом Бадмаевым, как?!

Вчера он — как все, сегодня — преступник.

II

…Тем утром, получив в диспетчерской маршрутный лист, он шел, обходя застывшие автобусы, к своему: тот стоял в самом конце автопарка, возле коричневого щита с противопожарным инвентарем — огнетушителями, баграми, ведрами. Тут на скамеечке всегда «пасутся» курильщики, шоферские новости обсуждают, анекдоты травят, и нужно тебе что — иди сюда: если сами не дадут, то подскажут, где найти, у кого взять…

Шел Ардан довольный — в загородный рейс определили. Легкий холодок возникал под курткой на спине, пробегал но позвоночной ложбинке: это он уже на расстоянии чувствовал, какой автобус настывший, как он откроет сейчас дверцу, смахнет ладонью невидимую пыль с повлажневшего за ночь сиденья, протрет мокрый и холодный металл, дерматин, пластик и стекло сухой ветошью, заодно легонько протрет улыбающееся с пришпиленной открытки лицо актрисы Белохвостиковой. Эту цветную открытку Ардан купил в киоске «Союзпечати», удивившись, что артистка Белохвостикова чем-то похожа на Люду и в то же время чем-то на Балжиму, которой он к праздникам аккуратно шлет поздравления в родное ему бурятское село Галбай…

Хороша на открытке актриса Белохвостикова, хороши Люда и Балжима, хорош его новый автобус «ЛиАЗ», хорош сегодняшний рейс — от села к селу, хороший парень он, Ардан Бадмаев, — хороша, однако, жизнь!

На скамеечке под противопожарным инвентарем сидел, покуривая, Матвей Лубсанов, или Циркуль, как все его зовут. Увидел Ардана — поднялся, ждал, — худой, сутулый, и тонкие ноги у него действительно как ножки раздвинутого циркуля, с широким просветом меж ними.

— Привет, Арданчик! Хочешь вещь?

Вытащил из-за пазухи газетный сверток, развернул — переливчато заиграл мех… Шапка из ондатры, меховая шапка — мечта! А Циркуль стащил с него кепку, и вместо нее на голову Ардану это меховое чудо — мягкое, невесомое, теплое, ласковое. Впору оказалась, как на заказ сшита — его, пятьдесят седьмой размер.

— Ли́чит, — определил Циркуль. — Видоизменился сразу. Берешь? Тебе, как земляку… А то набегут — вырвут!

— Сколько?

— Полста. Деньги — на бочку!

— Ци-и-иркуль… Матюша! Выходные ж были, с Людкой в ресторан ходил, до зарплаты опять же два дня, фотоаппарат «Зенит» купил… где ж у меня? Подожди, а?

— Кабы мог — подождал. А не могу — разговора нет. Мой товар — твои деньги.

— Два червонца имею всего…

Циркуль помялся, потом решительно махнул рукой:

— Чао! Как своему… помни! Давай двадцатку, остальные — железно вечером.

— Где ж взять?

— Не маленький, — обрезал Циркуль. — Ученого учить — только портить.

И потянул шапку к себе.

— Оставь, — придержал ее Ардан.

— Ты ж в рейс, — сказал Циркуль. — Насшибаешь…

— Не было у меня такого и не хочу.

— Гордый, — похвалил Циркуль. — Уважаю. Однако ходи в кепке.

И опять легонько потянул шапку к себе.

— Оставь… Ты вон сшибал — с автобуса сняли, гайки на чужих машинах крутишь… Привык?

— Ну! — заволновался Циркуль. — Даешь ты, Арданчик! Я кружку пива выпил, а они мне — пил! Я пива, а они — пил. Понял? Заяц, между прочим, трепаться не любит…

— Ладно, — перебил его Ардан, глубже погружая пальцы в теплый мех шапки. — Вечером свое получишь.

III

Собственную — автоколонны — бензозаправку второй день ремонтировали, у бензовозов была очередь, и Ардан, посмотрев на циферблат, решил заправиться на городской станции. Тут в этот ранний час — стрелки его «Полета» показывали пять с минутами — было свободно: стояла легковушка какого-то «частника» и несколько грузовых ожидали.

Заполнив бензобак, Ардан махнул рукой дежурной, выглядывающей из окошка: не выключай, еще возьму… Подбежал к бензоколонке с двумя порожними канистрами. «Запас, однако, карман не трет… Чтоб потом в хвосте не стоять…» Отнес отяжелевшие канистры в салон автобуса, проверил, надежно ли притерты пробки, — глубоко задвинул под переднее сиденье. Уже влезал в кабину, когда ему посигналили — с самосвала, стоящего сзади. На лобовом стекле самосвала желтел бумажный ромбик: «Общественный автоинспектор».

— Эй, парень, — приоткрыв дверцу, крикнул пожилой шофер, — тебе пассажиров возить, а ты бензин туда. Шарики за ролики зашли? Или с детства такой, богом обиженный?