Избранное : Феноменология австрийской культуры

Umsonst nicht hat zum Schmuck der Musen Chor Den unfruchtbaren Lorbeer sich erw"ahlt,

Kalt, frucht — und duftlos dr"ucket er das Haupt,

Dem er Ersatz versprach f"ur manches Opfer.

Gar "angstlich steht siclis auf der Menschheit Holm Und ewig ist die arme Kunst gezwungen,

Zu betteln von des Lebens "Uberfluss! (II, 112–113).

Не напрасно хор муз

избрал украшеньем себе бесплодие лавра; холодный и чужой, он, запаха лишенный,

— тяжесть челу, хотя и обещание вознаграждения за жертвы,

— гак тяжко стоять на вершинах человечества, и

— вечно — нищее искусство с мольбою обращается к жизни, льющейся через край в своем изобилии.

И поэт может только коснуться губами краев жизненного кубка и уступить его опять самой жизни:

Ihr habt der Dichterin verg"onnt, zu nippen An dieses Lebens s"uss umkr"anzten Kelch,

Zu nippen nur, zu trinken nicht.

О seht! Gehorsame eurem hohen Wink,

Setz ich ihn hin, den s"uss umkr"anzten Becher,

LTnd trinke nicht! (II, 171).

Поэту вы дали коснуться губами увитого сладостным венком кубка этой жизни, но не дали пить.

Смотрите! Послу шествуя знаку, я оставляю сладостную чашу.

Фаон в пьесе «Сапфо» — наивная жизнь, пришедшая в соприкосновение с поэзией:

Dass sie dich angeblickt, gab dir den Stolz,

Mit dem du nun auf sie hemiedersiehst. (II, 166).

Взглянув на тебя, она наполнила твою душу гордостью, с которой ты смотришь на нее сверху вниз.

Погибая, Сапфо бросается со скалы в море:

Connt ihr das Grab,

Das sie, verschm"ahend diese falsche Erde,

Gew"ahlt sich in des Meeres heilgen Fluten! (II, 172–173)

Es war auf Erden ihre Heimat nicht.

Sie ist zur"uckgekehret zu den Ihren. (II, 173)

Презирая лживую Землю, она избрала себе могилу в священных потоках Моря.

Не на Земле была ее отчизна, теперь она вернулась к своим.

Что за море окружает землю? По этому морю плывет человек, когда он оставляет свой дом в поисках славы, — но это странствие по морю есть, очевидно, и образ человеческого существования:

Weh dein, den aus der Seinen stillem Kreise Des Ruhmes, der Ehrsucht eitler Schatten lockt!

Ein wildbewegtes Meer durchschiffet er Auf leichtgef"ugtem Kahn. Da gr"unt kein Baum,

Da sprosset keine Saat und keine Blume,

Ringsum die graue Unermesslichkeit.

Von ferne nur sieht er die heitre K"uste,

Und mit der Wogen Brandung dumpf vermengt,

Tont ihm die Stimme seiner lieben zu.

Besinnet er endlich sich und kehrt zur"uck Und sucht der Heimat leichtverlassne Fluren,

Da ist kein Lenz mehr, ach! und keine Blume,

Nur d"urre Bl"atter rauschen um ihre her! (II, 116–117).

Горе тому, кого влечет пустая славы тень оставить тихий круг родных!

По бурному морю плывет он на непрочной ладье. Нет зелени деревьев, нет цветов, посев не всходит, кругом лишь серая безбрежность, лишь издали виднеется веселый берег, и голос близких звучит почти неслышно в шуме бури.

Одумавшись, вернется он домой, отыскивая покинутые без сожаления луга родные, но нет уже весны и нет цветов, сухие листья шелестят вокруг.