Избранное. Из гулаговского архива

О жизненном пути и творчестве Анны Александровны Барковой наряду с литературоведами и прочими специалистами, скрупулезно разбирающими книжные и журнальные строчки, эпистолярные находки или дотошно разыскивающими хоть каких-нибудь очевидцев тех или иных событий, связанных с ее именем, дано право говорить и сегодняшним представителям органов государственной безопасности, на долю которых выпала гуманная работа по реабилитации жертв произвола тоталитаризма, необоснованных массовых репрессий, имевших место в мрачные периоды нашей истории. Именно в процессе этой работы родилась идея разыскать и изучить материалы, хранящие следы судьбы Анны Барковой, которые никому до сего времени не были известны.

Обрекая себя на многотрудную работу по реализации задуманного, те, кто взялся за нее, хотели не только попытаться во имя восстановления справедливости раскрыть истинные причины жизненной трагедии нашей землячки-поэтессы, творчеству которой еще в начале 20-х годов видные мастера русской культуры давали самую высокую оценку, но и устранить белые пятна в биографии человека, достойного почитания и памяти.

Такими материалами являются следственные дела, находящиеся в архивах органов госбезопасности в Москве, Калуге и Луганске, где в 1934–1935, 1947–1948 и 1957–1958 гг. вершились неправедные суды над Анной Барковой и откуда она в зарешеченных «столыпинских» вагонах отбывала в места заключения — Казахстан, Инту и Мордовию.

Следственное дело — это средоточие документов, свидетельствующих о времени и основании ареста, доказывании вины обвиняемого: протоколы его допросов, показания свидетелей, вещественные доказательства, выводы экспертиз, результаты других следственных действий, предпринимавшихся проводящими расследование для подтверждения предъявляемого подследственному обвинения в совершении преступления, наконец, обвинительное заключение. В деле находятся в подлиннике и материалы судебного процесса: показания подсудимого, свидетелей, выступления сторон процесса и решение суда в виде приговора о мере наказания. К следственному делу обычно приобщаются и все документы о пересмотре дела, если таковое имело место, последующие решения по нему.

Да будет прощен автору этот профессиональный экскурс, но читателю необходимо иметь представление о том, что может дать исследователям приобщение к упомянутым материалам.

Во всех трех следственных делах в качестве вещественных доказательств оказались рукописи Барковой: в московском деле — блокнот с 59 стихотворениями периода 1922–1934 гг., в калужском — дневниковые записи 1946–1947 гг., в луганским — дневники, письма, 60 произведений в прозе, более 500 стихотворений. Значительная часть стихов, а проза, дневники и письма полностью были, как об этом заявили специалисты, совершенно неизвестны. Их нужно было вернуть тем, кому они предназначались, — читателям. И справедливость восторжествовала: 12 апреля 1991 г. на собрании общественности г. Иванова, посвященном 90-летию со дня рождения А. Барковой и организованном местными отделениями Союза писателей России и общества «Мемориал», все рукописи писательницы долгие годы находившиеся в заточении, разобранные и систематизированные, были официально переданы литературному музею Ивановского государственного университета.

* * *

Конец 1934 года. Политические метаморфозы и драматические события, происходившие в то время в партии и отечестве, обретают после убийства 1 декабря в Ленинграде С. М. Кирова новую окраску. Изданное в этот же день постановление ВЦИК СССР позволяет запустить маховик «чрезвычайки», направленный на выкорчевывание «всех и всяческих оппозиционеров».

25 декабря 1934 г. подошла очередь бывшей сотрудницы журналов «Голос кожевника», «Ударник нефти», а в последнее время нештатницы одного из отделов политпросвета Анны Александровны Барковой. Во 2-м отделе СПО НКВД имелись материалы о «систематическом ведении» ею «антисоветской агитации и высказывании террористических намерений». Им был дан ход, и по ордеру, подписанному заместителем наркома Прокофьевым, Баркова была арестована и препровождена в Бутырский изолятор без получения обычной для этого санкции прокурора. Буквально на следующий день были допрошены два ее близких знакомых — журналист Виктор Г. и художник Абрам П. (подробные сведения о них имеются, но по этическим соображениям здесь и в ряде других случаев приводить их не будем). В кратких протоколах допросов того и другого записано почти слово в слово одно и то же: «…встречались с Барковой в домашней обстановке… судя по разговорам, она не является человеком, стоящим на платформе советской власти… В беседах неоднократно рассказывала анекдоты антисоветского содержания; говорила, что при советской власти, вследствие отсутствия свободы слова и цензуры, более жесткой, чем при царском режиме, писателям нет возможности развернуть творческие силы, а после убийства Кирова оправдывала террор оппозиционеров, вынужденных прибегнуть к этому из-за отчаяния ввиду лишения их возможностей осуществлять свои идеи…»