Избранное: Христианская философия

Такое сведение материи к геометрической протяженности уподабливает вечные математические истины и универсальные свойства тварных созданий. Таким образом, законы нашего разума пригодны к открытию умопостигаемой структуры мира. Это фундаментальное положение появляется главным образом в ст. 24 первой части «Начал философии», и меня удивляло («L'OEuvre de Descartes», p. 135 и прим. 51), что историки, занимавшиеся Декартом, не уловили здесь прямого эха, исходящего от вечных истин. Меня поразило единодушие недавних толкователей относительно того, что Декарт не воспроизводит этого тезиса в своих «конструктивных трудах» — «Рассуждение о методе», «Метафизические размышления», «Начала» («конструктивные труды», по выражению Алкье, исключают «Ответы на Возражения»). Стоило бы особо отметить важность этих спонтанных рассуждений философа в 5-м и 6-м ответах, которые с 1641 г. сопровождают и дополняют текст «Метафизических размышлений». Задаваясь вопросом о двойной функции тезиса и месте, которое он должен занять в труде, уточняющем метафизические корни физики, я нашла ответ на него в размышлениях о свойствах Бога (едва упомянутых в конце 3 «Размышления», связанного с началом 5, где объявляется, что философ, возможно, займется ими в другой раз: здесь «Начала» хорошо дополняют «Размышления»). Но кроме того, Декарт предвосхищает то, что будет раскрыто только в начале второй части, а именно фактическое сотворение мира, делает акцент на физическую сторону тезиса, чтобы оправдать дедуктивный метод априори, через соотношение между сотворением сущностей и врожденностью рациональных понятий. Мне стоило бы добавить, что эти три параграфа, с 22 по 24-й «Начал», были уже цитированы Жильсоном в его сообщении на заседании «Французского философского общества» 19 марта 1914 г. вместе с показательными местами § 22 («Бог — источник добра и истины») и 23 (формулирующего принцип: Бог «одним и тем же деянием разумеет, желает и делает все»). Во введении к диссертации (р. 13–14) упоминались только § 23 и 24, о которых далее не говорилось ни слова, — и подчеркивалось, что «Начала» почти умалчивают о божественной свободе. И особенно физическая функция творения в этом тезисе сводилась, по мнению Жильсона, к исключению конечных целевых причин, так как в божественном понимании не предусматривается никакого конца, предваряющего изъявление воли. Любопытно, что Жнльсон не приводит § 28 «Начал», единственный, который связывает отказ от финализма в физике с тем же самым призывом к априорной дедукции, исходящей из того, что Бог есть «творец всех вещей» («всего, что есть или что может быть», — говорится в § 24), а также из нашего природного знания, которое позволяет нам понять, как вещи, предлежащие нашим чувствам, «могли быть созданы» (ст. 28): опыт поставляет нам явления, требующие объяснения, и сверх того подправляет наши дедуктивные выводы.

Следовало бы еще поинтересоваться, что означает в том же письме от 15 апреля 1630 г., в котором впервые говорится о сотворении вечных истин, утверждение о том, что метафизика поставляет «основы физики» (Α.—Т. I., 144). В 1913 г. Э.Жильсон признавал, что у него было «предвзятое мнение», о картезианской метафизике как «обусловленой в своем содержании» новой физикой (устные высказывания, внесенные в отчет о защите диссертации, «Revue de la metaphysique et de la morale», 1913 г., майское приложение, р. 24–32). В сообщении от 1914 г., где констатировалось, что единство Бога делает ненужным рассмотрение конечных причин, ибо они отрицаются, в заключение говорится: «Поскольку физика и картезианская метафизика находятся в тесной связи, я имею право усматривать в первой из этих доктрин основу для второй» («Bulletin de la Societé francaise de philosophie», 19 марта 1914 г., вышедший в 1915 г., р. 232). Но во время дискуссии (как и при обсуждении диссертации) Де Вульф и ЛевиБрюль возразили, что если Декарт настаивает на непостижимости божественных целей, это значит, что они существуют. Тем не менее Дельбо, в ходе обсуждения продемонстрировавший наибольшую сдержанность в вопросе бессвязных проявлений человеческой свободы, допустил, что Декарт и в непостижимом хотел найти некоторый умопостигаемый резон.

Не означает ли это метафизическую суть диссертации, свидетельствующую о непостижимом превосходстве Бога? И не находим ли мы здесь новые черты сходства с Дунсом Скотом, ибо речь идет об укоренении божественной свободы в абсолютно позитивной бесконечности? Подобное сходство, отмеченное Рене Вертело в 1914 г., было тогда отвергнуто Жильсоном; Александр Койре вновь его открыл, ибо «все уже сказано…», с иных точек зрения. Стоило пролить свет на эти позитивные элементы, более или менее четко выявленные тем, кто в части интерпретации Декарта как физика был учеником Леви-Брюля и кто уже обнаружил свою обширную культуру при защите диссертации в неполные двадцать девять лет.

Жак Ги Бужероль [1266] Когда Этьен Жильсон встречает св. Бонавентуру