Избранное. Компиляция. 1-11

Фома Лукич и Маркел взяли статую с двух сторон, подняли, но с первого раза не смогли вытащить ее из ямы на поверхность. Тяжелая! Вероятно, около шести пудов весом!.. Было понятно, что такая небольшая, около метра в высоту, форма отлита не из бронзы.

Со второго раза они подняли наконец находку наверх, вылезли сами, установили статуэтку в вертикальном положении. Софья и Таня долго чистили статую травой, мыли водой из котелка из недалекого ручья, потом протерли сухими, чистыми тряпками. Постепенно перед их глазами предстало настоящее произведение искусства, древнее изваяние буддийского божества – Тотан.

Как уже говорилось выше, высотой статуя была не больше метра. Сложенные в позу лотоса ноги, приложенные друг к другу на груди ладони подсказывали окружающим, что Тотан запечатлен во время ритуальной молитвы. Темно-желтый цвет не вызывал сомнения, из какого металла отлит буддийский Бог. Погорельцевым оставалось лишь догадываться, когда и где он отлит. Понятно, что для современной цивилизации Тотан имел большую ценность не только в цене, но и как предмет старины. Однако в глазах Погорельцевых не было коварства. Их сознание предвидело другие, простые, благотворительные планы.

Софья на вершине триумфа! Свершились все ее предсказания! Не зря было потрачено столько сил и времени. Не зря к ней во сне приходил Григорий, предсказал камень. Не зря добрый охотник тофалар Оюн поведал у костра свою старую сказку. Ей было дано найти Тотана! Сколько лет разные люди, опираясь на легенду народа кыргызов, искали золотую буддийскую статую. И не могли найти. А Софья догадалась, нашла. Отгадка старой загадки была простой и понятной, но найти на нее ответ не смог никто, кроме нее. Возможно, сердца тех, кто искал бесценную сокровищницу, были охвачены жадностью, корыстью, наживой. В сердце Софьи постоянно живет лишь только благость. И как не увидеть в этом провидение?

Послание потомкам – рисунок на камне был выбит не зря. Человек, рисовавший шествие отряда всадников с буддийской статуей, точно знал, что Тотан находится здесь, у тропы под камнем. Возможно, это был кто-то из представителей рода кыргызов, преклонявшийся перед ним. По какой-то причине человек – или люди – не мог достать Тотана из-под камня тогда. Сказ легенды охватывает суровые времена средневековых войн между кыргызами и джунгарами, когда захваченный народ уводили в рабство тысячами. Вероятно, поклонники веры в Тотана не хотели выказывать статую на свет, опасаясь, что последняя опять попадет в руки врагов и будет перемещена в чужую страну. Но в ожидании лучших времен нарисовали потомкам момент сокрытия Тотана: фигурка лошади со статуей на спине была выбита над естественным бугорком на камне. Сейчас, когда Погорельцевы вытащили на свет фигуру буддийского Бога, Софья увидела в рисунке другой смысл. Присмотревшись более внимательно, она вдруг поняла, что художник запечатлел последний момент падения камня на лошадь со статуэткой. Естественный выступ на камне – это и есть камень, который вот-вот упадет сверху на Тотана!.. Все было так просто!.. Многие люди, в том числе и она, смотрели на схематичный план сокрытия буддийского Бога – на рисунок на камне, – но не видели правды. И только провидение подсказало ей, где есть Тотан. Наверно, это было все не зря.

Софья вспомнила Григория. Он тоже понял, где находится золотая статуэтка. Егор Подольский рассказывал, как преобразился Григорий тогда, на Гуляевском пороге, когда разбило о камни плот. Григорий постоянно думал о статуэтке, и прозрение пришло к нему в виде разбитого плота: плот – это снежная лавина; камень в воде – это камень в лавине; а прообразом Тотана послужил Мишка Плотников, когда он слетел с плота, ударился головой и едва не утонул под этим камнем. В свой последний час, понимая, что умирает, Григорий вложил в одну из конских котомок веревку, камень и чистую тряпку. Веревка обозначала тропу; камень, это и есть камень, под которым лежала статуэтка; а чистая тряпка – снежная лавина, притащившая на тропу этот камень. Теперь Софье все просто и понятно. Жалко то, что эти загадки открылись так поздно. Может, все было бы иначе, если бы Григорий взял ее тогда с собой, когда поехал один под Перевал бабьих слез.