Избранное: Куда боятся ступить ангелы. Рассказы и эссе

— Но вы… Мне стыдно за вас. Уж вы-то должны были понять меня. Пока у нас есть деньги, и пища, и дом, мы должны делиться ими с бедными людьми и стариками, если они нас попросят. Ужасно! Ваше сердце охладело. Вы забыли наши традиции гостеприимства. Вы забыли Восток. Поистине мне очень стыдно за вас!

ЭЛИЗА В ЕГИПТЕ

Перевод Т.Ровинской

Когда летом 1779 года веселая и чуть язвительная миссис Элиза Фэй[78] прибыла в Александрию, город был в полном упадке. Слава античного времени померкла, а блага современности еще не появились. Исчезли храмы и статуи, исчезли дворец Клеопатры и библиотека Каллимаха[79], пал Фарос[80], и на смену ему пришел невзрачный Фарильон, занесло илом Септастадион[81], между тем как их преемники — отели, клубы, осушительные каналы и шикарные муниципальные здания — еще мирно пребывали в небытии.

Миссис Фэй сопровождал ее муж, неудачливый адвокат, надеявшийся на Востоке составить состояние. Судно, на котором они прибыли, принадлежало христианину, поэтому ему был запрещен заход в Западную гавань, и им пришлось высадиться на берег недалеко от того места, где в более просвещенные дни будет заканчиваться трамвайная линия Рамле. Все имело первобытный, варварский вид, если не считать двух больших обелисков: прямого и наклонного; то были Иглы Клеопатры[82], еще не перевезенные одна в Нью-Йорк, а другая — в Лондон. В этом унылом месте английскую чету встретил прусский консул, некий мистер Бренди; он нашел им комнаты, но сообщил плохие новости, — «прискорбную историю», как пишет миссис Фэй в письме к своей сестре. Между Каиром и Суэцом, на том самом пути, по которому они собирались ехать, был ограблен караван и несколько человек убито. Миссис Фэй это взволновало самым серьезным образом, но она не собиралась отказываться от осмотра достопримечательностей. Если она отправилась в Александрию, то уж она полюбуется ею! В первую очередь Иглами Клеопатры. Что означают нанесенные на них иероглифы? Она обратилась с этим вопросом к мистеру Бренди; но консул, следуя лучшим традициям резидента Леванта, «видимо, знал не больше, чем мы». Его любезность была безграничной. На следующий день он добыл ослов — так как приезжие были христиане, лошадей им не полагалось — и вся компания, возглавляемая янычаром с обнаженной саблей, быстро проехала три мили по пустыне до колонны Помпея. На современных людей колонна Помпея[83] не производит особого впечатления. Вокруг все имеет запущенный вид, турникет приводит в уныние; известно, что колонна относится не к Помпею, а к Диоклетиану[84]. Миссис Фэй подошла к колонне с более благородных позиций.

«Хотя колонна ничем не украшена, ее пропорции так совершенны, что внушают какое-то благоговение, которое переходит в тихую печаль, когда подумаешь о том, что прославленный герой, чье имя она носит, был на этом же самом берегу предательски убит лодочниками, переправлявшими его в Александрию. Его несчастная жена стояла на только что покинутом им судне и, как мы легко можем себе представить, с невыразимым волнением наблюдала за его отплытием. Каковы же были ее страдания при виде ужасного события!»

Придет время, когда сама миссис Фэй, нимало не испытывая волнения, будет наблюдать за убийством мистера Фэя. Ее Антони — ибо так его звали — доставлял ей одни неприятности, и в конце концов она была вынуждена развестись с ним. Но от этих серьезных тем давайте перейдем лучше к «уморительному происшествию», случившемуся с мистером Бренди по дороге к развалинам дворца Клеопатры. Это был очень крупный и тучный мужчина, и осел, воспользовавшись удобным случаем, выскользнул из-под него, а консул остался сидеть на песке, расставив ноги! Что же касается дворца Клеопатры, то он не был подлинным, но подлинным было внушаемое им чувство.

«Я не помню, чтобы подобное зрелище приводило меня когда-нибудь в такое волнение. Я стояла посреди развалин, предаваясь размышлениям, которые породила во мне столь унылая картина, и в конце концов мне стало казаться, что я вижу прежнюю владелицу дворца среди роскошных пиршеств со своим страстным возлюбленным, Марком Антонием, который ради нее пожертвовал всем».