Избранное (Невиновные. Смерть Вергилия)

— Это не те сомнения, которые ты имеешь в виду и от которых ты так часто спасал меня, Октавиан: не мука от сознания невоплощенности и невоплотимости… Нет, я смотрю на прожитую жизнь и вижу в ней столько несодеянного!

— С этим надо примириться… Всякая жизнь человеческая, всякое дело человеческое влечет за собою тайный груз несодеянного; то наш общий удел.

В этих словах звучала печаль.

— Дело твоих рук будет совершенствоваться вечно; его продолжат по твоим начертаниям твои наследники. А вот меня никто не продолжит.

— Агриппе я бы доверил свое наследие… Но он уже стар; а то бы лучше его не найти.

И, будто обуреваем внезапно нахлынувшей заботой, Цезарь встал и подошел к окну. Искал ли он утешения в раскинувшемся перед ним ландшафте?

Люди сменяют друг друга, смертные их тела следуют друг за другом, лишь познание течет непрерывно, течет все дальше и дальше, навстречу необозримым далям, невыразимо желанным встречам…

— Агриппа вот-вот прибудет сюда, — промолвил Август и посмотрел вниз на улицу, по которой должен был прибыть Агриппа.

Марк Випсаний Агриппа… Его хмурое умное лицо — лицо бывалого солдата, его грубо скроенная, грузная, будто налитая властью фигура; все это вдруг ясно очертилось перед его взором и осветилось неким внезапным знанием, словно чей-то голос — не раба ли? — нашептал ему, что алчное пламя такой жизни, без остатка отданной идолу власти, вскоре пожрет само себя, что эта жизнь погаснет раньше, чем жизнь Августа. Впрочем, Август наверняка не об этом сейчас думал; он хотел услышать другое.

— Но ты-то молод, Октавиан, у тебя есть сыновья — глядишь, еще и не рожденные; род твой продолжится в веках.

Усталый жест был ему ответом.