Избранное - Романы. Повесть. Рассказы

— Некоторым дамам понравились. И девушка вроде бы не так откровенно скучала. Летти воспротивилась.

— Еще бы нет.

— Она сказала, что незачем было и собираться.

— Фу, как невежливо. А я-то старалась, чаем их поила.

— И прекрасный был чай. Ее «незачем» целиком относится ко мне. Боюсь, что это было предрешено.

— Какая жалость, — сказала Эммелина, — что ты не заявил им напрямик: «Кроме смерти, виновных нет». Вот бы я посмотрела на их физиономии.

— Это мое личное мнение. За них решать нельзя.

— А сами они за себя что, не могут решить?

— Нет, не могут. Пойду-ка я опрыскаю груши.

— Знаешь, милый, — сказала миссис Мортимер, — по-моему, с тебя на сегодня хватит. Я и то с ног падаю.

— С ними та беда, — сказал он, — что они думают, будто уголовный розыск, подобно господу богу, вездесущ и всеведущ. А мы всего-то навсего полицейские.

И он отправился в столовую почитать у камина. Но прежде он выровнял стулья вокруг стола, отставив некоторые из них обратно к стене, вытряхнул пепельницы в камин и постоял у окна, глядя, как смеркается: эх, вот бы погожее лето! Он еще не говорил Эммелине, что собирается летом обновить свою яхту, ради которой, выходя в отставку, пожертвовал автомобилем. И свежий влажный ветер засвистел у него в ушах.

Он вышел в прихожую на телефонный звонок, снял трубку и через несколько секунд молча ее положил. Как странно, подумал он, что мне всегда звонит женщина. Всем прочим достались мужчины, а мне почему-то эта женщина, вежливая и уважительная.

Глава двенадцатая

— Я ему так прямо и сказала, — сообщила миссис Петтигру миссис Энтони. — Все это, говорю, инспектор, полнейшая чепуха. Даме Летти Колстон что-то такое примерещилось. Годфри подумал — а я чем хуже, и пошло-посыпалось, одни за другим. Умирать буду — скажу, что все это — чистые выдумки. Но он — нет, он со мной не согласился. Почему? А понятно почему. Если он скажет, что у дамы Летти просто воображение разыгралось, она его из завещания вычеркнет.

На самом деле миссис Петтигру в один прекрасный тихий день был-таки анонимный звонок, но она предпочла тут же об этом начисто позабыть. У нее была великолепная способность попросту вычеркивать неприятности и неудобства, словно бы их и не было. Спроси ее, например, правда ли, что восемнадцать лет назад ее лицо «отремонтировали», — и она бы даже удивилась, причем неподдельно, более того, в простоте душевной и шутки ради она бы назвала кой-кого из тех, кто «действительно» подремонтировал лицо или обновил еще что-нибудь путем косметической хирургии.

Так что миссис Петтигру совершенно убедила себя, что никакого непонятного голоса по телефону она слыхом не слыхивала: она не просто предала этот случай забвению, нет — она даже не сохранила никаких следов его в памяти: положила трубку и вычеркнула его из жизни.

— Навыдумывают с три короба и сами себе верят, — сказала миссис Петтигру.

— Чего там, — сказала миссис Энтони, — и правда ведь от смерти никуда не денешься. Но мне бы тоже не понравилось, если бы этот малый стал меня допекать. Ну уж я бы всыпала ему по первое число.

— Да нет же никакого малого! — крикнула миссис Петтигру. — Вы что, не слышите меня?

— Аппарат у меня в ухе, и я вас очень даже слышу. Нечего голос-то повышать.

Миссис Петтигру горько укоряла себя, как и всякий раз, когда унижалась до перебранки с миссис Энтони, забывая о том, что это ей вовсе не на руку. Чтобы хоть как-то отыграться, она удалилась из кухни с надменным видом и пошла искать Годфри.

Он сидел у камина и, как назло, разговаривал с Чармиан.

— Пожалуйста, Годфри, ну не надо снова долбить одно и то же. А, вот и вы, миссис Петтигру, — сказала Чармиан.

— Это не Тэйлор, — сказал Годфри с привычным раздражением.

— Оно и видно, — сказала Чармиан.

Он уныло поглядел на миссис Петтигру. Нет человеку в своем же доме никакого покоя. Его все больше тревожило новообретенное самообладание Чармиан. Не то чтобы он желал худа собственной жене, но неизменно он увядал в той мере, в какой она расцветала. Взглянув на жену, он подумал: это же ненадолго, потом ей обязательно станет хуже. Как иной раз бывает трудно, подумал он, немолодому человеку. Миссис Петтигру снова назначила ему свидание с поверенным, а оно ему вовсе не нужно. Конечно, раньше или позже придется все-таки повидаться с поверенным, но после вчерашней бессмысленной поездки в Кингстон и обратно он устал до умопомрачения. Еще этот полоумный Мортимер танцевал вокруг Чармиан, да и все вокруг нее танцевали, словно она бог знает кто, а не просто жалкая старая развалина, — и от этого болезненно припоминались прежние обиды: с давних пор он ошибочно считал каждый успех Чармиан ущербом для себя, и ему, в силу привычки, не могло быть хорошо, если ей не было плохо.

— Мы же вчера вечером все сто раз обсудили, — повторяла Чармиан. — Хватит уж разговоров. Я, например, люблю Генри Мортимера, и проехались мы, по-моему, замечательно.