Избранное: Романы, рассказы

Мартин, загорелый как египтянин, радостно улыбнулся, пожимая руку брату. Конечно же, он будет ужинать дома, и ничуть он не устал, — таковы были его первые слова. В ближайшие дни ему нужно будет побывать в столице, но уж потом он все лето проведет дома. Они заговорили о своей юности, о временах, когда был жив отец, и тут священник заметил, что странная меланхолия, и всегда-то свойственная Мартину, пожалуй, еще усилилась.

— А ты не веришь, как я, что некоторые удивительные, ошеломляющие события неизбежно случаются только потому, что мы не в силах подавить свой внутренний страх перед ними? — спросил Мартин напоследок, перед тем как уйти и лечь спать. — Помнишь ли, какой чудовищный ужас однажды напал на меня, ребенка, когда я увидел на кухне окровавленный телячий мозг?

Священнику не спалось — в комнате, прежде такой уютной, словно повисла гнетущая призрачная пелена.

«Новое в нем, непривычное», — подумал священник. Но не в новизне было дело, не в непривычности — брат принес в дом что-то иное.

Мебель, казалось, была теперь не такой, как раньше, старые картины висели так, будто незримая сила придавила их к стенам. Священник со страхом чувствовал: стоит лишь довести до конца некую странную неясную мысль, и в то же мгновение произойдут неслыханные перемены. «Не думать, только не думать о новом! Думай о прежнем или о повседневном», — предостерегал внутренний голос. Мысли опасны, как молнии!

Из головы у него не шло происшествие, пережитое Мартином после битвы при Омдурмане^{79}. Он попал тогда в плен к неграм, те привязали его к стволу дерева… Колдун племени выходит из своей хижины, опускается перед пленником на колени и кладет на барабан, который держит одна из рабынь, окровавленный человеческий мозг.

Колдун вонзает в этот мозг длинную иглу, снова и снова, и всякий раз Мартин дико вскрикивает, потому что каждый укол пронзает его голову.

Да что же все это значит?!

Господи, смилуйся над ним…

Английские солдаты нашли Мартина и доставили его, полностью парализованного, в полевой лазарет.

Однажды священник, придя домой, увидел, что брат его лежит без сознания.

Старая Урсула рассказала, что приходил мясник, и едва он переступил порог со своей лоханью, полной мяса, как господин Мартин вдруг неожиданно упал в обморок.

— Дальше так нельзя, ты должен пойти в нервную клинику, показаться профессору Диоклетиану Бюффелькляйну. Этот врач славится как мировое светило, — сказал священник брату, когда тот пришел в чувство. Мартин согласился.

— Господин Шлейден? Ваш брат, священник, говорил мне о вашей болезни. Садитесь и рассказывайте, но попрошу покороче, — так встретил профессор Бюффелькляйн Мартина, когда тот вошел в его приемную.

Мартин сел и начал рассказывать:

— Через три месяца после того случая близ Омдурма-на — ну да вы ведь в курсе — последние признаки паралича…

— Покажите язык! — перебил профессор. — Гм-гм, никаких отклонений, тремор умеренный. В чем дело? Продолжайте, рассказывайте!

— Последние признаки паралича…

— Положите ногу на ногу! Так… Нет, вот так! — распорядился прославленный медик и ударил Мартина стальным молоточком по колену. Нога дернулась вверх.

— Повышенные рефлексы, — отреагировал профессор. — У вас что, и раньше были повышенные рефлексы?

— Не знаю. Я никогда не бил себя по коленям, — ответил Мартин извиняющимся тоном.

— Закройте один глаз. Теперь — другой. Откройте левый глаз… Так… Теперь — правый… Хорошо. Рефлексы зрачка в порядке. У вас всегда раньше были нормальные рефлексы зрачка, господин Шлейден? Особенно в последнее время?

Мартин удрученно молчал.

— Нужно следить за такими вещами, — заметил профессор с легким упреком и велел больному раздеться.

Последовал долгий, тщательный осмотр, в ходе которого профессор проявлял все признаки глубочайшего размышления и бормотал латинские слова.

— Вы сказали, у вас симптомы паралича. Но я их не нахожу, — вдруг объявил он.

— Нет, я хотел сказать, что через три месяца они исчезли.

— Значит, вы больны уже так давно, дорогой мой?

Мартин смутился.