Избранное. Стихи, песни, поэмы

Гранями крыш блещет Париж
В шуме чужого народца.
Давний роман канул в туман,
Только любовь остаётся.

Где он, мой дом? Светят ли в нём

Звёзды на дне колодца?
Гаснет огонь, стынет ладонь,
Только любовь остаётся.

В дальней стране, в мире, в войне

Жили мы все, как придётся.
Горе и зло прочь унесло,
Только любовь остаётся.

Горный ли пик, рю ли Лепик,

Вновь ничего не вернётся.
Всё в никуда сносит вода,
Только любовь остаётся.

Память храня, вспомни меня,

С временем бросив бороться.
Горечь обид в ночь улетит,
Только любовь остаётся.

Кончился круг, время из рук

Струйкою тонкою льётся.
Кто мне из вас скажет сейчас,
Что же потом остаётся?

Чайки крыло бьёт о стекло,

Новое солнце смеётся.
В речке светло вспыхнет весло,
Значит, любовь остаётся.

2010

Камни

Много раз говорили, и всё же неясно пока мне,
Почему на могилы не цветы возлагают евреи, а камни?
Потому ли, что в гиблых песках Аравийской пустыни,
Где остались могилы, цветов этих нет и в помине?
Потому ли, что там, где дороги души бесконечны,
Нету жизни цветам, а вот камни – практически вечны?
Или кто-то решил, так бывает порою нередко,
Снявши камень с души, передать его умершим предкам?
Потому ли, что Бог, об идущих к нему вспоминая,
Эти камушки мог сыпать сверху со склона Синая,
Где над жёлтой рудой, в голубой белизне пегматита,
Прорастали слюдой непонятные буквы иврита?
Может быть, эти камни – осколки погибшего храма,
О котором веками стенают потомки упрямо?
К ним приходят потом, как к стене неизбывного плача,
Вспоминая о том, кто уже невозвратно утрачен.
А возможно, сейчас здесь иная основа идеи –
Эти камушки – часть каменистой земли Иудеи,
Чтоб прошедшие тризну, в какой бы земле ни лежали,
Вспоминали отчизну, откуда их предки бежали.
Всё в минувшее канет, и всё же понять я не в силах,
Почему только камни лежат на еврейских могилах?
Век сегодня иной, но покорный традиции этой,
И холодной зимой, и неласковым питерским летом,
К невесёлой обители, к старой раскидистой ели
На могилу родителей камни несу я в портфеле.
Никаких не скажу над могилой родительской слов я,
На плиту положу эти камни у их изголовья,
Постою над плитой, над водою невидимой Стикса,
Подчиняясь крутой, позабывшейся воле инстинкта.
И когда под плитой успокоюсь я с предками рядом,
Под осенней листвой, под весенним прерывистым градом,
Принесите мне камушки тоже, – неважно какие,
Но желательно всё же, чтобы был среди них рапакиви.
Потому, что, конечно, порвать не сумею я нити
С этим городом вечным, стоящим на финском граните,
Где пока что хожу я и, где, вероятно, усну я,
Эту землю чужую, наивно приняв за родную.

2010