Читаем Избранное. Стихи, песни, поэмы полностью

Избранное. Стихи, песни, поэмы

Вольховский, первый ученик,Князь Горчаков и гений Пушкин…Всех дальновиднее из нихБыл мореплаватель Матюшкин,Что, поручив себя волнам,Сумел познать все страны света,И жаль, что он известен намЛишь как лицейский друг поэта.Не дал он (не его вина)Законов мудрых для державы,За стол багряного сукнаНе приглашал его Державин,Но вне покинутой землиТакие видел он пейзажи,Каких представить не моглиНи Горчаков, ни Пушкин даже.Жил долго этот человекИ много видел, слава Богу,Поскольку в свой жестокий векВсему он предпочёл дорогу.И, к новым нас зовя местам,От всех сомнений панацея,Зелёный бронзовый секстанПылится в комнатах Лицея.

1977

Старый Пушкин

И Пушкин, возможно, состарившись, стал бы таким,Как Тютчев и Вяземский, или приятель Языков.Всплывала бы к небу поэм величавых музыка,Как царских салютов торжественный медленный дым.И Пушкин, возможно, писал бы с течением днейО славе державы, о тени великой Петровой, –Наставник наследника, гордость народа и трона,В короне российской один из ценнейших камней.Спокойно и мудро он жил бы, не зная тревог.Настал бы конец многолетней и горькой опале.И люди при встрече шептали бы имя его,И, кланяясь в пояс, поспешно бы шапки снимали,Когда, оставляя карету свою у крыльца,По роскоши выезда первым сановникам равен,Ступал он степенно под светлые своды дворца,С ключом камергера, мерцая звездой, как Державин.Царём и придворными был бы обласкан поэт.Его вольнодумство с годами бы тихо угасло.Писалась бы проза. Стихи бы сходили на нет,Как пламя лампады, в которой кончается масло.А мы вспоминаем крылатку над хмурой Невой,Мальчишеский профиль, решётку лицейского сада,А старого Пушкина с грузной седой головойПредставить не можем; да этого нам и не надо.

1978

Могила декабристов

Над ними нет ни камня, ни креста,Могила их – весь остров Декабристов,Где новую сооружают пристань,Преображая топкие места.А за моим окном который годГорит прожектор возле обелиска.Там далеко от снов моих и близкоИх облик неопознанный живёт.То меркнет он, то светится опять.Запомнятся мне, видимо, до смертиЧугун решётки, шпаги рукоятьИ цепи на гранитном постаменте.И где б теперь я ни был, всё равноВ потустороннем сумеречном дымеЯ вижу заснежённое окноИ церковь, вознесённую над ними,Где в синеве заоблачных высотСияет шпиль, хлопочут птичьи стаиИ ангел крест над городом несёт,Не ведая, куда его поставить.

1978