Избранное. Стихи, песни, поэмы

Усталые уймитесь нервы,
Тоска ночная, не лютей.
Июль далёкий сорок первый,
Эвакуация детей.
Тот жаркий месяц бестолковый,
Когда подальше от беды
Эвакуировали школы,
А также детские сады.
Понять мы не сумели сути
Тупых начальственных затей.
Я был тогда один из сотен
Поспешно собранных детей.
Гремели встречные составы.
Через тревожную страну,
Согласно плану, что составлен
Ещё на Финскую войну,
И малолеток, и младенцев, –
О мамах сколько ни рыдай,
Отправили навстречу немцам, –
Под Новгород и на Валдай.
Я помню месяц тот проклятый,
От дома нашего вдали.
Тянулись мимо медсанбаты,
Обозы медленные шли.
Та сессия Господня гнева
Могла не кончиться добром:
На западе горело небо,
Катился орудийный гром.
И тени чёрные метались
Среди прожекторных сетей,
И выкрасть матери пытались
Своих испуганных детей.
Фронт приближался неуклонно,
И каждый был, конечно, рад,
Когда последним эшелоном
Нас возвратили в Ленинград.
Там шли по улицам солдаты,
Мерцала тусклая заря,
И чёрной траурною датой
Пришло восьмое сентября.

7

Годовщину начала блокады
Отмечаю осенней порой.
Отблеск зарева под облаками
И сирены пугающий вой.
Там на улице запахи гари,
И блестит позолотой листва,
И деревья на нашем бульваре
Не спилили ещё на дрова.
Там прожекторов синие сети,
И на подступах ближних бои.
Там пока ещё живы соседи,
И родители живы мои.
Пахнет кровью, огнём и железом,
Горьких сводок скупая строка,
Но пока ещё хлеб не урезан,
И воды ещё вдоволь пока.
И прогноз предстоящих событий
Не дано нам узнать наперёд,
Где нельзя из парадного выйти,
Где на улицах трупы и лёд.
Где навязчивый стук метронома
Подтверждает твоё бытиё,
И сгорит в феврале вместе с домом
Довоенное детство моё.
И шепчу я, те годы итожа,
Над бетоном кладбищенских плит:
«Не пошли нам, всевидящий Боже,
То, что выдержать нам предстоит».

8

Недели первые блокады,
Бои за Гатчину и Мгу,
Горят Бадаевские склады
На низком невском берегу.
Мука сгорает. Над районом
Дым поднимается, высок,
Красивым пламенем зелёным
Пылает сахарный песок.
Вскипая, вспыхивает масло,
Фонтан выбрасывая вверх.
Три дня над городом не гаснул
Печальный этот фейерверк.
И мы догадывались смутно,
Горячим воздухом дыша,
Что в том огне ежеминутно
Сгорает чья-нибудь душа.
И понимали обречённо,
Вдыхая сладкий аромат,
Что вслед за дымом этим чёрным
И наши души улетят.
А в город падали снаряды,
Садилось солнце на залив,
И дом сгоревший рухнул рядом,
Бульвар напротив завалив.
Мне позабыть бы это надо,
Да вот, представьте, не могу –
Горят Бадаевские склады
На опалённом берегу.

9