Избранное. Стихи, песни, поэмы

Пока в печи горят дрова
И робок свет дневной,
И мёрзнет жёлтая трава
Под снежной пеленой,
Пока в печи горят дрова, –
Собравшись за столом,
Раскурим трубки, но сперва
Мы друга помянем.

Плывёт он в этот час ночной

Неведомо куда,
Над непрозрачной глубиной
Ведёт его звезда.
Пока в печи горят дрова
И ждёт его жена,
Пусть будет нынче голова
И цель его ясна.

Пусть над холодной зыбью вод,

Где женщин рядом нет,
Его от стужи сбережёт
Шотландский пёстрый плед.
Пусть в этот день и в этот час
Среди ночных дорог
Его согреет, как и нас,
Шотландский тёплый грог.

Там ветры злобные свистят

И пенная вода,
И льда повисла на снастях
Седая борода.
Пока в печи горят дрова,
Собравшись за столом,
Про всех мы вспомним, но сперва
Подумаем о нём.

Пока свирепствует норд-ост

И стынет бересклет,
Провозгласим свой первый тост
За тех, кого здесь нет.
За тех, кого в чужих морях,
От милых мест вдали,
Вселяя в сердце боль и страх,
Качают корабли.

Пусть сократится долгий срок,

Что им разлукой дан.
Пусть возвратит на свой порог
Их грозный океан.
Пока в печи горят дрова
И вьюга за окном,
Запьём заздравные слова
Мерцающим вином.

1982

Рембрандт

В доме холодно, пусто и сыро.
Дождь и вечер стучат о порог.
«Возвращение блудного сына»
Пишет Рембрандт. Кончается срок.
Сын стоит на коленях, калека,
Измождённых не чувствуя ног,
Голова – как у бритого зэка, –
Ты откуда вернулся, сынок?
Затерялись дороги во мраке.
За спиною не видно ни зги.
Что оставил ты сзади – бараки?
Непролазные дебри тайги?
Кто глаза твои сделал пустыми, –
Развратители или война?
Или зной Иудейской пустыни
Всё лицо твоё сжёг дочерна?
Не слышны приглушённые звуки.
На холсте и в округе темно, –
Лишь отца освещённые руки
Да лица световое пятно.
Не вернуться. Живём по-другому.
Не округла, как прежде, Земля.
Разрушение отчего дома –
Как сожжение корабля.
Запустение, тьма, паутина,
Шорох капель и чаячий крик,
И предсмертную пишет картину
Одинокий и скорбный старик.

1982

В батискафе