Избранное (Тереза Дескейру. Фарисейка. Мартышка. Подросток былых времен)

Видно, как судорожно хватается за бога герой последнего романа Мориака. Но только потому, что «вера в вечную жизнь — единственная опора».

Вот тут-то и начинает приоткрываться актуальность Франсуа Мориака, органическая связь его на первый взгляд архаического творчества с самыми больными вопросами современности. Мориак созидает «чистилище», пытается привести своих героев и своих читателей к богу прежде всего потому, что ему ясно — бог умер. Мориак принадлежит к числу тех европейских писателей, которые с огромной силой показали современное буржуазное общество как общество совершенно определенной стадии — стадии после «смерти бога», когда вера утрачена и, соответственно, полагают они, утрачены объективные основы нравственности, утрачена возможность точного определения, что есть добро, что есть зло.

Мориак менее всего кажется «модерным» писателем. Но надо признать, что он примыкает к числу тех наиновейших властителей дум зарубежной интеллигенции XX века, которые зафиксировали, в общем, достоверный факт: в мире буржуазном не найдена подходящая богу замена, нет иного критерия нравственных оценок, кроме деляческих, чисто меркантильных. Поэтому-то мир этот абсурден, человек остался наедине с обессмысленным миром. Само собой разумеется, в глаза бросается разница между Мориаком и, например, писателями–экзистенциалистами, которые решают ту же проблему вне социальных категорий. Тогда как для Мориака факт потери веры подтверждается безусловным, с его точки зрения, фактом вырождения официального представителя бога на земле, церкви. Если опять же обратиться к последнему роману как произведению итоговому, то ясно видно, что поиски героя прежде всего отмежевываются от церкви: «Мне ненавистна их религия. И все-таки я не могу обойтись без бога».

Мориак был всегда одним из самых резких критиков церкви и официальной религии. Критиком тем более убедительным, что он-то писал о религии со знанием дела, критиковал «их религию», так сказать, изнутри. Он создавал поэтому парадоксальные ситуации. Так, в романе «Клубок змей» католик Мориак устами героя–атеиста осмеивает его благочестивую жену. И не удивительно — религия превратилась для этой особы в «кучу ханжеских привычек». Критика церкви — это один из тех каналов, по которым в искусство Мориака поступали социально конкретные образы. Образы фарисеев символизируют утрату смысла и содержания религии, господство опустошенных ритуалов, бесчеловечных запретов. Таких образов становилось все больше в произведениях Мориака. Следовательно, размежевание с абсурдностью официальной религии приобретало все большее значение для писателя. Именно в одном из более поздних романов создан классический для Мориака образ «доброй христианки». Это — Брижит Пиан из романа «Фарисейка», святоша, считающая себя посланницей бога на земле и постоянно творящая зло во имя веры.

Другим каналом проникновения социально конкретных образов в творчество Мориака было осуждение им буржуазного общества как общества абсурдного, утратившего веру. Правда, в той мере, в какой Мориак мыслил абстрактно–абсолютными категориями, он не давал социальной конкретизации той картины, которую рисовал в своих произведениях. Можно сказать, что так было в первый период творчества Мориака, ибо именно с социальной конкретизацией изображаемого мира связана эволюция писателя. Тогда Мориак изображал «пустыню», из книги в книгу изображал одиноких людей, которые никак не могут найти друг друга, пробиться к сердцу, к душе даже своих близких. Он повторял одну и ту же ситуацию, которая, казалось бы, гарантировала душевную близость героев. Конфликт происходит в семье, драма завязывается меж супругами, меж родителями и детьми. Но том очевиднее, что это драма разобщенности, отчуждения, абсолютного одиночества.

Обратимся к самому известному из ранних романов Мориака — «Поцелуй прокаженному». Трагедия героя заложена в самой сути этого образа, в тех качествах героя, которые даны автором изначально как обязательное условие решаемой им психологической задачи. Молодой человек по имени Жан Пелуейр остро ощущает, что живет в «пустыне», болезненно воспринимает свое ничтожество, свою никчемность, свою физическую непривлекательность, свое абсолютное одиночество. Потом появляется Ноэми — возникает семья. Но брак не соединяет — наоборот, разъединяет героев. В следующем романе, «Прародительница» (1923), смертельными врагами оказываются все три персонажа, состоящие в самом тесном родстве: враждуют жена героя романа и свекровь, а до женитьбы и после скорой смерти жены сражаются друг с другом герой романа и его мать.