Избранное. Том 1

И тут на пороге появился запорошенный снегом Касум. Он стучался еще в несколько домов, не достучался, а теперь услышал голоса и вошел.

— Узнаю тебя, край необузданных чувств! — громко воскликнул Касум.

И теперь, когда уже пришла помощь, Айшат вдруг потеряла сознание, тяжело повисла на руках Хамзата. И Хамзат испугался, побелел, как снег.

— Айшат, Айшат! Что с тобой?! — лепетал он растерянно.

— Эй, что это? Двадцатый век — и Проспер Мериме?! — воскликнул Касум. Он мгновенно сбросил шубу и шапку: чтоб не помешали, если придется схватиться с насильником.

— Кто там вошел? — сказал Хамзат. — Помоги ее положить на тахту, ей плохо.

— Ты ее убил? — грозно спросил Касум, приближаясь. И тут Хамзат увидал перед собой чужого, незнакомого человека в хорошем костюме: горожанина. От страха у него затряслись губы: конечно, прибыл снизу представитель Советской власти к Мухтару!

— Не говори так! — возразил Хамзат.

— А кинжал зачем выхватил?

— Кинжал? — Хамзат взглянул и увидел лежащий на полу кинжал.

— Да! Кинжал.

— Ну-ка помоги уложить ее на тахту… Просто беда: вот-вот вернется отец.

Касум помог.

— Да она же почти мертва… Что ты сделал?

— Я… ничего. Право, ничего… — Хамзат рванулся к двери, но Касум удержал.

— Нет, братец, так не выйдет! Останься и жди суда.

— Я не убивал ее. Я сказал ей только — «люблю!».

— А она любила тебя?

— Н-не знаю…

— Все понятно: преступление на почве ревности. Эх, ишачья голова, разве ты не знал, что со словом «люблю» надо обращаться, как с космической пылью, осторожно? Да и вообще лучше не обращаться: любовь должны понимать без слов!

— Не мог же я знать, что она так… расстроится?! Я сейчас, я…

На этот раз Касум не успел задержать Хамзата.

Корреспондент стоял посреди комнаты в сомнении. Если сейчас войдут люди, они подумают, что виноват он, Касум, в том, что здесь произошло. А в то же время разве можно оставить девушку, когда она, быть может, нуждается в неотложной помощи.

Касум подошел ближе и вздрогнул: Айшат была действительно красива, а теперь, в обмороке, когда исчез яркий грубоватый румянец, она сделалась воистину прекрасна… Невольно робея перед красотой, Касум коснулся ее руки ощутил равномерное тихое биение пульса.

— Стучит! Стучит, как молоточек ювелира, — обрадовался он. — И откуда взялась она такая? Фиалка среди снегов…

Он нашел кумган с водой и, набрав воды в рот, прыснул в лицо Айшат, как прыскал на собственную сорочку, когда надо было ее погладить.

Айшат открыла глаза. Айшат с удивлением поглядела на него. Айшат поднялась:

— Кто ты?

— Тебе было плохо. Лежи!

Касум протянул было руку, но девушка отстранилась.

— Не прикасайся ко мне, незнакомец.

— Какой я незнакомец! Я тебя видел. Да и вообще я тебя знаю давно. Лежи спокойно.

— Ты не мог меня знать, потому что я тебя не знаю.

— Какие все это пустяки! Ну, я видел тебя в городе… Или в прошлый приезд… Или во сне, наконец! Ну, какая разница?

— В городе? Откуда ты здесь взялся?

— Вот приехал.

— Уходите, уходите отсюда.

— Какая благодарность! Я ее спас…

— От кого спас?

— От этого негодяя.

— Где он?

— Убежал, к сожалению.

— Уходите и вы. Я не хочу, чтобы меня заставали с незнакомцем.

— Не уйду! Мне некуда идти.

Касум сел на стул.

— Тогда уйду я! — возразила Айшат и решительно пошла к двери в одном легком платье.

— Хорошо, хорошо, уйду! — поднялся Касум. — Ну и гостеприимные же здесь люди!

Он надел медвежью шубу, нахлобучил шапку и вышел. И услышал, как за спиной лязгнул крючок.

А в мечети уже не первый час пылал яростный спор, на этот раз шубурумцы ничего не желали слушать, орали десятками голосов одно и то же: немедленно, сейчас же переселяться вниз. Они больше не могут жить в таком ужасе, когда под окнами ходят каптары, нападают на людей, — как это «на кого?». А Одноглазый разве не человек?! А? Когда из-за проклятого каптара людям нечего курить, кончается сахар, кончается керосин… Нет уж, хватит! Теперь они не дорожили даже святыми могилами предков.

— Да куда же переселяться? — развел руками Чамсулла.

— А в тот поселок, куда звали осенью.

— Поздно спохватились, — возразил Мухтар. — То место уже заняли другие.

— Пусть не то, пусть какое-нибудь…

— Да разве можно переселяться на голое место, где нет ни жилья, ни времянок?.. Вы соображаете или нет? Время-то какое: зима, мороз… А у вас дети, старики…

— Все равно! — голосили люди. — Не хотим оставаться в этих проклятых аллахом скалах!

— А сколько раз вы не хотели, отказывались? — вмешался Чамсулла. — Переселяться — это верно. Но нельзя переселяться наспех. А вы кричите: «Завтра же!» Стыдно, вы же умные люди. Куда вы пойдете? Подумайте хорошенько… Нас же осмеют: мол, вот идут беженцы от каптара! Срам!

Неизвестно, сколько еще длился бы спор, если б в мечеть не вломился бледный, запыхавшийся Раджаб.

— Беда, беда, «сельсовет»! — завопил он, едва переводя дыхание.

— Какая еще беда?!

— Я говорил! Я предупреждал! Я предвидел! А меня не слушали.

— Да что же случилось? Скажи толком. — Чамсулла схватил его за грудь и встряхнул.

— Теперь говори не говори… Все пропало… Я предупреждал! И не один раз! Много раз!

— Не бормочи! Говори, в чем дело?

— Я же предупреждал…