Избранное. Том 1

Казалось, приезжих в ауле больше, чем коренных жителей: еще вчера ночью многие покинули Шубурум. Теперь не было недостатка в свободных помещениях, и Мухтар с Чамсуллой радушно встречали приезжих, не спрашивая, кто и зачем прибыл, а просто отводили в пустые сакли, говоря: «Добро пожаловать, устраивайтесь и живите, сколько угодно; мы давно ждем вас, редко у нас бывают такие почтенные люди!» Ничего не поделаешь: таков обычай горского гостеприимства… А тем, кто прибыл ловить снежного человека, Чамсулла и Мухтар говорили: «Надеемся, вам будет сопутствовать удача и вы поймаете этого снежного шайтана; пожалуйста, он к вашим услугам, он в наших горах — сами видели и слышали его крик. Избавьте от него: это из-за каптара люди преждевременно покинули сакли… Впрочем, когда-нибудь это все равно должно было случиться, перед ветром времени не может устоять прошлое… Как ни жаль, а расставаться с горами надо!»

Чамсулла и Мухтар стояли с почтенными гостями возле сельсовета, когда все обратили внимание на странную процессию: это возвращались, тащились, едва передвигая ноги, бравые смельчаки, первые охотники на каптара. Али-Хужа шел впереди с перевязанной головой, припадая на одну ногу; он выглядел самым бравым из всех и даже нес на плече два охотничьих ружья, но еще никогда шубурумцы не видали старика таким мрачным… За ним тащились усталые, измученные, изодранные и покалеченные, голодные и продрогшие Кара-Хартум и Касум, неся на самодельных носилках Хамзата с окровавленным лицом. «Ого! — подумал Мухтар. — Здорово ж их разделал каптар!»

А между тем каптар был здесь ни при чем… Той же ночью, когда повстречали и ранили Хажи-Бекира, они в сакле на Шайтан-перевале почувствовали неладкое: кто-то не раз подходил к двери и вроде бы принюхивался. Охотники выскочили наружу — на снегу отчетливо виднелись звериные следы! Побежали по следам, обогнули саклю, думали увидеть каптара, а увидали горящие глаза черной волчицы, готовой броситься на любую жертву: зима в том году была для зверя голодной, и живот волчицы присох к ее хребту. И тут… Говорят, в каждой стране есть верста плохой дороги, а у каждого храбреца — минута трусости! И тут бесстрашный, неутомимый охотник Кара-Хартум вдруг вскрикнул заячьим голосом и бросился бежать. Волчица кинулась за ним, друзья поспешили на выручку; в смятении и суматохе борьбы Али-Хужа сорвался с обрыва, ушиб голову, вывихнул ногу… Все же Касум поразил волчицу Мухтаровым кинжалом. Содрали шкуру, вытряхнули все остальное. Но теперь начался спор из-за шкуры. «Шкура моя! — яростно кричал Кара-Хартум. — Я хорошо знаю эту волчицу. Я ее три месяца выслеживал!» — «Так почему ж ты удирал?!» — возмутился Али-Хужа. «А вы подумали, что я испугался?! Ха-ха-ха! Просто я хотел увести волчицу в сторону. Нельзя же стрелять, когда вы все в куче возле нее!» — «Хватит! — крикнул Али-Хужа. — Шкура моя: я больше вас пострадал на этой проклятой охоте».

Пока Али-Хужа и охотник тянули друг у друга из рук шкуру, Хамзат и Касум поспорили на иные темы; об Айшат и о любви. И так любовно в пылу спора стали тузить друг друга кулаками, норовя попасть по единственному не прикрытому полушубком месту — по лицу, что свалились с того же самого обрыва, с которого падал и Али-Хужа. Впрочем, по молодости лет пострадали меньше… Однако Хамзат заявил, что двигаться не может, и Касуму с Кара-Хартумом пришлось тащить его на самодельных носилках; кто знает, может, Хамзат мстил за поражение Касуму тем, что заставил нести себя? Ревность и месть изобретательны, а на шубурумских высотах особенно!

Когда они вступили в аул, со всех сторон сбежались люди, думая, что несут связанного каптара. Но увидели избитое лицо ветеринара и отвернулись с разочарованием, словно Хамзат не стоил и мизинца каптара! Вот до чего дожили шубурумцы: теперь их ценили меньше снежного человека!

Слух о неудачной охоте на каптара разлетелся по аулу — и еще несколько семей стали укладывать вещи, чтобы спуститься с проклятых высот в благословенную долину, где нет снежных людей и много плодородной земли. На, этот раз Мухтар и Чамсулла не препятствовали тем, кто хотел покинуть уже многими покинутый аул: после долгих переговоров и просьб шубурумцам разрешили переселяться на плато в горах Чика-Сизул-Меэр, где строится самая крупная гидростанция Сулакского каскада — Чиркейская — и уже вырос поселок двух- и трехэтажных городских домов.