Избранное. Том 1. Сон в начале тумана

— Посмотри, как мы живем, — мягко заговорил Орво. — Впереди еще много темных зимних дней. Надо искать нерпу, умку, уходить в тундру в поисках пушного зверя… В эту осень моржа мы набили немного — лежбище было небогатое. Выручил нас вэкын — выбросило рыбешку ледяной волной… А сейчас что ни день, то труднее. Начинается голод в Энмыне, а мы учимся. Разве можно придумать что-нибудь смешнее и бесполезнее? Не все ли равно, как умрешь с голоду — грамотный или нет?

— Но ведь…

— Подожди возражать, — мягко остановил учителя Орво. — Ты не думай, что я не вижу пользы от грамоты для нашего народа. Но сначала человек должен быть сытым. Сначала надо его научить, как добывать пищу, огонь и кров над головой. Это сегодня самое нужное нашему народу.

— Ты предлагаешь закрыть школу? — спросил Кравченко.

— Зачем мне предлагать? — ласково улыбнулся Орво. — Ты сам должен все понять. Жир, который идет на освещение и отопление твоей большой яранги, мы отнимаем у маленьких детей и стариков. Человек, который мог бы помочь своей силой и молодостью, беседует с ребятишками, словно бабушка, а его товарищи в это время бредут во льдах, пропитание ищут… Неладно получается. Вот Сон…

— Сон, Джон! — раздраженно воскликнул Антон. — Он просто играет перед вами роль! Все они такие, эти буржуазные неудачники.

— Нельзя так говорить о человеке, которого ты еще плохо знаешь, — возразил Орво. — Давай-ка я расскажу тебе про его жизнь…

Орво говорил о том, что в общих чертах знал Антон Кравченко от разных людей и от самого Джона Макленнана. Он слушал, но внутреннее сопротивление не ослабевало: оно то уходило куда-то внутрь, то снова прорывалось наружу. Это было похоже на ревность.

— И то, что живет Сон с нами, это очень хорошо, ибо наш маленький Энмын познал великую истину, что все люди одинаковы, и заставил поверить в то, что белые люди — такие, как и все мы. То, что энмынцы, уэленцы и жители других селений Чукотки поверили вам, быть может, и заслуга Сона, потому что будь на нашем берегу одни Карпентеры, Караевы, Кибизовы — у нас никогда не родилось бы доверчивое отношение к белому человеку.

— Что же ты предлагаешь? — спросил Антон.

— Я хочу услышать то, что ты скажешь, — ответил Орво.

Кравченко задумался: и вправду продолжать обучение в этих условиях — смешно, бессмысленно и даже жестоко. Ведь кто-то должен лишился тепла, чтобы отдавать капли жира для школьных светильников… Вдруг перед глазами возникло лицо Пыльмау, ее выражение, с каким она подавала еду на деревянном корытце, знававшем лучшие времена. Жалкая кучка вареного мяса и квашеного зеленого листа… И осторожные движения отца и детей, которые берегли каждую крошку. Когда же ела сама Пыльмау? А Антон, не замечая ничего вокруг, проголодавшись за день, набрасывался на жалкую кучку, не думая о том, как досталась эта еда охотнику… Стыд вытеснил раздражение против Джона Макленнана.

— Прежде всего надо собрать сход и подумать вместе, — медленно сказал Антон. — И позвать на него Джона Макленнана.

Сход собрался в тот же вечер, когда небо запылало сполохами полярного сияния и заискрился, заблестел снег. Было так светло и празднично, что и Джон, и Антон вдруг взглянули друг на друга и в один голос произнесли:

— Так ведь сегодня рождество!

Орво, шедший чуть сбоку, спросил:

— Что такое?

Антон долго объяснял, пока старик не кивнул:

— А-а, знаю — кристмесс!

Охотники были усталые и неразговорчивые. Сегодня повезло одному Армолю. Он притащил крошечную нерпу, которая разошлась по всем ярангам. Печень принесли в ярангу Джона Макленнана, и жена Армоля подчеркнула, что это для учителя.

Первым заговорил Антон. Он сообщил о решении временно закрыть школу. Известие никого не опечалило и даже не заинтересовало. Это неприятно кольнуло Антона. Затем он коротко рассказал о том, что намеревается сделать Совет. Прежде всего нужно послать гонца в Уэлен, чтобы оттуда помогли продовольствием. Надо снарядить одну хорошую нарту и послать верного человека. Долго перебирали, кому это поручить, пока не остановились на Тнарате.

— А пока Тнарат едет, я буду охотиться вместе с вами, — с вызовом заявил Антон и оглядел сидящих в яранге.

— Будем сети ставить на нерпу, — сказал Джон Макленнан. — Раз Антон хочет попытать счастья в море, беру его с собой с завтрашнего дня.

Это заявление Джона Макленнана было встречено одобрительными возгласами, а Орво с удовольствием подумал, что, быть может, это и уничтожит отчуждение между двумя белыми людьми, каждый из которых был ему дорог.

Весь вечер Антон сочинял письмо в Уэлен.

Единственным подходящим местом для письменных занятий была холодная каморка. Антон сидел при свете длинного коптящего язычка жирника и старательно выводил: