Избранное. Том 1

— Объединяясь, бороться, вот как надо поступать, — изрек дубань и глянул на Чжао. — Сейчас объединимся с местными заправилами вроде кумульского Юлбарса, князей Люкчуна и Турфана, карашарского князя монголов Манха-вана, алтайского казаха Шарипхана, кульджинских Хакимбека-ходжи, Турдахуна и Мусабаевых, тарбагатайских Чанышевых, урумчинского Турсуна-баба и им подобных. Даже дадим им высокие звания, титулы, посты…

— Конечно. — Чжао был доволен, что усвоил смысл шэншицаевского политического термина «объединяться». — Кое-что стало понятно. А дальше?

— Хорошо, — одобрил Шэн Шицай. — «Объединяясь, бороться» означает дальше, что когда мы достигнем определенных целей — уберем Ма Чжунина и Сабита-дамоллу, закрепим власть, — то место обитания всех подозреваемых будет здесь! — дубань вытянул руку в сторону тюрьмы.

Чжао, руководившего конкретным осуществлением секретно-политических операций, нельзя было назвать чувствительным. И все-таки сердце его сжалось. «Как знать, не станет ли тюрьма, которую я построил, в будущем и моим кровом?..» — подумал он.

Глава шестая

1

Взошла луна. Сад в лунном сиянии сделался сказочным. Влюбленные в розы соловьи заливисто щелкали возле цветников. Отдельные веточки чуть-чуть шелестели под волнами легкого ветерка, словно шептали что-то. Но кто мог слышать их шепот? Только один человек — он бродил по саду. Не для него ли сияли волшебной лунной красотой деревья? Не для него ли звучали чарующие трели соловьев? Не для него ли поднималось от цветов сладкое благоухание? Нет, он далек был от наслаждений — он находился в плену тяжких, запутанных мыслей.

Человек присел на перекинутом через арык мостике. Будь сейчас дневной свет, стало бы заметно, что у него короткие руки, большая — не по маленькому росту — голова, на которой недоставало правого уха. Недостатки эти возмещались покоряюще внимательным взглядом задумчивых глаз. Однако сейчас, при луне, выражение глаз рассмотреть невозможно, а если бы и удалось, то все равно ничего, кроме мучительных раздумий, нельзя было бы увидеть.

«Мы одолели в каракашском и хотанском сражениях, мы даже отвоевали Яркенд… Но что же дальше? Почему мы не можем продвинуться ни на шаг? — Он встал и пошел по саду, не слушая соловьев. — Почему мы словно спутанные лошади?» Он сел на скамью у водоема, у ног плескалось лунное отражение.

Он вспоминал сейчас, как гнали из Яркенда китайских солдат, как Томур-сычжан занял Кашгар и пригласил на переговоры Шамансура и Сабита-дамоллу, как потом объявил их «приверженцами Хотана» и заточил в темницу Сабита-дамоллу, а Шамансуру удалось бежать, как обманутый Ма Цзыхуэем Осман помог дунганину убрать Томура. Эти воспоминания будто холодными пальцами сдавили его сердце. Он вскочил и, ничего не видя перед собой, быстро зашагал к дому.

— Что с сиятельным господином? — беспокойно спросил выступивший из тени слуга. В его речи четко прослушивался хотанский выговор.

— Они пришли? — спросил Бугра.

— Пришли, господин.

— Кушанья готовы?

— Все готово, сиятельный господин. И ханум ждет.

— Скажи Амине-ханум, пусть готовит дастархан.

— Хорошо, сиятельный господин.

Бугра вступил в гостиную, и ждавшие его мгновенно встали с мест. Прозвучали по-хотански церемонные вопросы о самочувствии, хотя все виделись днем, совсем недавно.

В этот поздний час у него собрались основатели и руководители Хотанской исламской республики, возникшей два года назад в городе Хотане: Махаммат Нияз-алам — эмир-ил мулюк — глава правительства, Шаман-сур — эмир сахиб — военно-административный правитель, Рози Махаммат-ахун — духовный глава и еще двое почтенных людей. Не было среди присутствующих лишь Сабита-дамоллы, пребывавшего в звании «шейх уль-ислама» в Кашгаре.

Разнесли душистый чай. Бугра заговорил первым:

— Наша Хотанская исламская республика простирается на запад до Кашгара — Ташкургана, на север до Черчена — Чарклыка, на юг до Согута и на восток до мрачных гор Тибета. Оставаться ли нам в достигнутых пределах или воссоединиться с Восточнотуркестанской исламской республикой в Кашгаре? Следует обдумать это и прийти к окончательному решению.

— Возникновение Восточнотуркестанской исламской республики для нас, конечно, благоприятно и отвечает нашим общим целям, — проговорил всегда державший себя важно Махаммат Нияз-алам, ученый толкователь шариата, один из самых авторитетных людей Хотана. — Лично я верю Сабиту-дамолле и одобряю избранный им путь. Но тревожит назначение сомнительного горца Ходжанияза главой республики, — принимать исполнение высоких обязанностей можно лишь при совершенном доверии, а я опасаюсь: в будущем этот темный, невежественный тюрк ввергнет нас в состояние удрученности и растерянности.

Алама тут же поддержал Шамансур:

— Томур-сычжан, пригласивший меня в Кашгар, чтобы заточить в тюрьму, был, без сомнения, ставленником Ходжанияза. Хафиз-туаньчжан, командир полка, помогавший в яркендском бою китайцам, был человек Томура. Так почему же мы должны верить Ходжаниязу и повиноваться ему?..