Избранное. Том 2

Лауреат Нобелевской премии Макс Планк, основатель квантовой физики, однажды скромно заметил, что он начинал свою деятельность как экономист, но затем оставил эту профессию, потому что она слишком трудна. Когда об этом рассказали пионеру современной математической логики Бертрану Расселу, он ответил: «Это странно. Я бросил экономическую теорию из-за того, что она слишком проста!»

Пол Самуэльсон

Если читатель пожелает почерпнуть из этого раздела элементарные сведения о механизме функционирования рынка, о кривых спроса и предложения (или кривой Филлипса), конкуренции, олигополии и монополии, функции денег и банков, то автор сразу его разочарует. О рынке от Милля и Смита до Хайека и Самуэльсона написано столько томов научной, учебной и популярной литературы, что повторяться было бы столь же скучно, сколь и бессмысленно. Здесь любопытен другой момент.

Во всем море изысканий о рынке и по поводу рыночных отношений мы не найдем четкого ответа на, казалось бы, простой вопрос: а зачем нужен рынок, в чем причина именно рыночной организации экономической жизни? Перелопатив тысячи страниц экономической литературы, вы узнаете много полезного и бесполезного о том, чем отличается свободный рынок от несвободного или от тоталитарной экономики (т. е. нерынка), на вас обрушатся потоки исторических подробностей о том, как возникали товарно-денежные отношения в первобытном обществе, Древнем Риме и еще более древнем Китае. Но вы не найдете ответа на вопрос: рынок – прихоть развития цивилизации или объективная необходимость ее существования? Конечно, в литературе либерального толка мы обнаружим указания на связь рынка в экономике с демократической традицией в обществе. Однако на другом полюсе нас встретят рассуждения на тему неэффективности демократических, а следовательно, рыночных институтов.

У сторонников рынка как единственного способа организации функционирования экономической жизнедеятельности и противников этой точки зрения есть одна общая черта: и те и другие воспринимают рынок как данность, априорно заложенную в развитие цивилизации. И дальше задача исследователя в зависимости от его идеологической ангажированности заключалась лишь в том, чтобы собрать комплект аргументов, доказывающих либо преимущества рынка, его эффективность и способность нести благосостояние людям, либо, наоборот, историческую ограниченность рынка, несовместимость конкуренции с принципами социальной справедливости.

Итак, никто не задался вопросом, но даже если и задался, то увлекся другими, оставив этот без ответа: рынок органичен для этой цивилизации (как, например, двупол ость) или необязателен (как, например, цвет кожи)?! Отсутствие четко аргументированного ответа на этот вопрос привело к возникновению полярных отношений к рынку, его концептуальной основе.

Если рынок – историческая случайность или промежуточная форма экономических отношений, то его можно и нужно трансформировать в более эффективные механизмы управления. Можно создать альтернативу рынку, например, плановую экономику (военную, директивную, тоталитарную и т. д.). Но если это не так, если то, что называется рынком, есть одна из систем (может быть, главная) обеспечения функционирования и вообще существования общества, или, говоря более высокопарно, цивилизации, именно той цивилизации, которой мы, к сожалению, а может быть, к счастью, принадлежим?

Формально альтернатива – план или рынок – может быть сформулирована именно в такой жесткой постановке. Однако в реальной действительности господствуют компромиссы. Экстремисты – это, как правило, провинциалы из очень глухой глубинки. Чем ближе к границам – государственным, национально-этническим, тем выше уровень коммуникабельности, тем естественнее тип мышления, основанный на компромиссе. В процессах познания, научного творчества и практической реализации накопленного знания заложены те же, если хотите, бытовые закономерности. Действительно, а почему либо рыночная, либо тоталитарная система организации экономической жизни? Может быть, это будет коктейль, компенсирующий жесткость рынка и водянистую размазанность, экономическую инфантильность социальных гарантий?

Все эти вопросы не только правомерны с научной точки зрения, но и актуальны в политическом смысле (причем в любой политической системе и на любых этапах ее развития). К сожалению, философская и экономическая литература со времен своего возникновения дает в основном эмпирическую трактовку этих проблем. Полезен рынок или нет? Вот центр притяжения или, если хотите, ось вращения экономической мысли конца девятнадцатого и всего двадцатого века. Убого? Да! Но главное – бесплодно в научном и практическом аспектах.