Избранное. Том 2. Повести. Рассказы. Очерки

При свете свечи достал потрепанный том «Гостеприимной Арктики». Книга была издана в 1948 году довольно большим форматом, и Вэкэт перед дорогой колебался: брать ее с собой или оставить на полярной станции. Перелистав несколько страниц, Вэкэт нашел место, которое искал. Это было описание ледового торошения. «Нашим глазам открылось величественное и жуткое зрелище. Встречное поле целиком двигалось по направлению к востоку и часто сталкивалось с полем, на котором находились мы. Слышался оглушительный грохот трескающегося, ломающегося и дробящегося льда; льдины с дом величиною низвергались в воду с легкостью пробки. Встречное поле мчалось со скоростью около 2 км в час, и столкновение его с крепким береговым припаем предвещало недоброе…» Дальше все было так, как видел Вэкэт несколько часов назад. Следовательно, скорость его собачьей упряжки была больше, чем два километра в час, если ему удалось уйти от ледового вала.

Чтение замедлялось растревоженными мыслями. Они приходили к Вэкэту каждый раз, когда он забирался в спальный мешок: это воспоминания о прожитом.

Чаще всего на память приходил интернат — большой двухэтажный дом с уютными комнатами и с большим гимнастическим залом, где с потолка свешивались кольца и толстый канат. На противоположных стенах были укреплены корзины вроде тех, с помощью которых во время осеннего хода ловили мелкую рыбешку — вэкын, только без днищ. Дощатый пол был расчерчен, и учитель физкультуры Бочкарев учил старшеклассников баскетболу.

Еще среди зимы, когда кончились зимние каникулы, в школу пришел председатель райисполкома. У него было большое конопатое лицо и маленькие глаза. Он был в парадной форме — в новом, сшитом в московском ателье костюме, в скрипучих ботинках. Нейлоновую рубашку украшал красный, связанный из нейлоновой нити, галстук. Вся грудь у председателя была в орденских планках, и ребята, которые видели председателя чаще всего замотанным, утомленным, охрипшим от крика и речей, удивились.

Будущие выпускники собрались в спортивном зале. Из классов принесли стулья, а в конце зала, где стояли обшитые дерматином деревянные кони, установили стол и покрыли красной скатертью. На скатерть поставили графин, стакан и положили несколько чистых листов бумаги.

Председатель вошел в сопровождении директора школы. Ученики дружно встали, вразнобой ответили на приветствие и шумно расселись на стульях.

Разговор шел о будущем выпускников, о том, что вовсе не обязательно сразу всем идти в высшие учебные заведения.

— Сейчас чукотское село настолько преобразилось, — усталым голосом говорил председатель, — что и здесь требуются образованные кадры. Требуются кадры и в оленеводстве. Кто здесь из оленеводов?

Вэкэт оглянулся и нерешительно поднял руку. Вместе с ним поднял руку Чавто из Канчаланской тундры.

— Вы знаете, — продолжал председатель, стараясь говорить просто и ясно, — тяжело сейчас оленному пастуху. Стада выросли, удлинились маршруты кочевок, а народу в тундре все меньше и меньше. Кто сейчас пасет оленьи стада? Люди, которым мною за пятьдесят, то есть которым по возрасту и трудности работы пора идти на пенсию… И вот еще что… Мы могли бы дать в оленеводческие стада мощные вездеходы, современные радиостанции, технику, но без знаний пастухам эту технику не осилить. Даже те, кто окончил семилетку, едва ли смогут справиться с новыми механизмами. Я обращаюсь к вам, ребята. Идите после школы в тундру на смену своим отцам. Олени и тундра, ваша родная земля, ждут вас, образованных, молодых, сильных… Председатель смотрел на лица чукотских парней, и перед его глазами вставали далекие годы, когда он в таком же возрасте приехал сюда после окончания Благовещенского педагогического училища.

4

Молодых учителей собрали в отделе народного образования Хабаровского крайисполкома. Заведующий подошел к большой карте края и начал называть места, где требовались учителя. Яша Спешнев смотрел на самый отдаленный уголок. Он боялся, что кто-нибудь назовет именно это место, самую дальнюю оконечность Советской страны.

Но большинство выбирало Камчатку и близлежащий Сахалин.

Якову Спешневу досталась Чукотка.

В конце июля пароход «Ставрополь» взял курс на север. Шли проливом Лаперуза на виду у японских берегов. В хороший бинокль можно было разглядеть не только фигурки японцев, здания, но даже различались лица людей, с любопытством взирающих на советский пароход.

Словно живые цветные иллюстрации к учебнику географии, прошли за бортом Командорские острова, южная оконечность Камчатки — мыс Лопатка, заснеженные вершины курящихся вулканов, и вот повеяло арктическим холодом. На палубу уже нельзя было выйти в одном пиджаке, пришлось натягивать зимнее полупальто, а на голову — кепку.

Берингов пролив, разделяющий Американский и Азиатский материки, открывался двумя островами Диомида.