Избранное. Том 3: Никогда не хочется ставить точку

Ну теперь попал я в популярку, и стол мой завален предложениями. "Экран" желает снимать многосерийный по любой из повестей. "Таджикфильм" пожаловал в мою халупу в лице главного редактора лично. Почему то был я под коньяком, потому помню разговор слабо, помню лишь заключительную его фразу: "Ну так договор я вам почтой вышлю".

Ну хватит фанаберии. Знаешь, достоинство каждого успеха в том, что он приходит к тебе, когда тебе на него наплевать. Тогда ты стараешься идтидальше и не теряешь

достоинства. Если же успех к тебе пришел рано, когда он тебе нужен и тебе на него не плевать, — тогда тебе крышка как человеку и как литератору. Ибо "Великого Гэтсби" я не написал. И не вижу вблизи времени, когда я его напишу. Может быть, все дело в том, что я русский и пишу для русских, а мы — особая нация. Приятно лишь то, что чем то я прошибся в сердца многих, писем идет много и писем искренних. Новый роман вроде идет путем. Онем в "Прав де" не напишут, если о нем напишут, то мелким шрифтом в шибко ученой статье в толстом журнале. И второй год я чувствую, что где то висит кирпич, который упадет мне на голову. Не из сфер, нет. Политика меня не интересует, а с точки зрения патриотизма и верности своему государству — я верен ему и патриот не Менее чем ЛеоИид Ильич Брежнев. Вся эта мансардная шобла. — трепачи или шизофреники. У меня горит душа" о другом. О смысле человеческой, любой человеческой жизни. И кирпич мне упадет просто по судьбе. Не помню уж кто сказал мне как то, что каждому при рождении отпущено определенное число шансов испытать судьбу и выиграть. Одним ноль, другим сто шансов. И вот я вспоминаю двадцать из своих сорока и вижу, что слишком часто я ее испытывал. И выигрывал.

Такие дела, Ал Николаевна. Настроение мрачноватое из за Шукшина, из за глупой смерти Шпаликова, из за бессонницы и многого другого. Я знаю, Ал, что я наполовину сволочь, наполовину хороший парень. Если бы я был полностью тем или другим, я бы, разумеется, не стал прозаиком. Все остальное написано у С. А. Есенина в "Черном человеке". Ну и ладно. Порамне вкалывать "деньги зарабатывать". Я нашел такую формулу ответа на идиотский и вечный вопрос: "Олег Михайлович, над чем вы сейчас работаете?" "Деньги зарабатываю", — отвечаю я. Всем все сразу ясно. И умйую рожу в связи с "творческими планами" делать не надо.

Растрепался. Все-таки сорок лет, а до "Гэтсби" еще так далеко: ".

Он.

Из неотправленного письма Э

Август 1962

Здравствуй, Э.!

Лежу сейчас в спальном мешке и постукиваюелю стями от холода. Черт его знает, что творится в этих краях. Сегодня 3 августа. Температура ночью была—5", на солках выпал снег, да так й остался. Снег идет и на "улице".

Ветер, сыро, хмуро. Только что кончились, прощаль ные гудки пароходов. Есть здесь такой обычай: когда пароход покидает поселок, то долго гудит, а с берега ему машут всякими фуражками, кепками, рукавицамИ, пускают ракеты. Снег уже выпадает, пароходы уходят, а я еще не начал своего "кошмарного" маршрута.

Позавчера вернулся из разведочного маршрута к тому самому мысу, о котором тебе писал. Мыс пройти не удалось. Отплывали мы при тихой погоде. Было лазурное море, на берегу цвели магнолии и пальмы, между пальмами чукчанки танцевали "хула" под звуки банджо и тамтама. На чукчанках были бусы, набедренные повязки из очень яркого ситца и загорелая кожа. Впрочем, все это было только в моем воображении.

До мыса шли неплохо. А дальше все было как по писаному. Рванул ветер, пошли волны. Мыс был от берега кило метрах в трех. За какие то 15 минут ветер достиг штормовой силы. Кидало лодку здорово. Думал — загнемся. Но старина бог решил, видимо, малость обождать. Выкинулись под береговой обрыв и просипели там трое суток. Это называется "ждать у моря погоды". Впопыхах удирая от шторма, мы и не разобрали, что обрыв этот лавиноопасен. Изредка сверху летели булыжнички килограммов под 50. Тогда же стало чертовски холодно, повалил снег. Мы ходили за пресной водой к ручью, и я делал снимки: незабудки и ромашки в снегу.

В общем, Чукотка решила дать мне за эти несколько дней все свои 44 удовольствия. "

Мир удивительно тесен. За эти три дня, когда уже надоело валяться в мешках, я ходил по берегу и в трех километрах обнаружил такую же, как у нас, палатку, а в Палат

ке мрачно отлеживались такие же небритые, грязные парни. Оказались старые знакомые геологи ленинградцы.

На третий день ветер поутих. Огибать мыс было бесполезно. Так как с океанской стороны идет волна высотой с солидный домину. Недавно разбило два парохода об этот мыс. Куда уж тут лезть на нашей шлюпчонке! Обратно плыли часов 8. Вымочило нас так, что по животу постоянно бежали струйки, а на мне были штормовка, меховая рубаха и свитер. Загубил фотоаппарат, бинокль, кажется, тоже попортил.