Избранное. Том 3. Зеленое тысячелетие. Рассказы

Вельда ничего не может им рассказать. Она совсем потеряда рассудок.

Как бы там ни было, полиция не сомневается в том, что Вельда могла задушить Макса. Ведь только троим крепким мужчинам удалось увести ее с кладбища. Из моих собственных показаний полиция узнала о словах Макса, признавшегося в том, что Вельда смертельно его ненавидела.

Странное расположение останков Фиаринга они объяснили сумасшедшей прихотью Вельды.

И, конечно, как я и говорю, полиция, должно быть, права. Единственное, что опровергает их теорию — это стук карандаша. Безусловно, я не могу объяснить им, какими исключительно важными казались мне в то время легкие удары карандаша Макса, эти дьявольские три — два.

Я могу сказать только, что видел в прыгающем луче фонаря.

Мраморная плита, закрывавшая могилу Фиаринга, упала вперед. Могила была открыта. Вельда прислонилась спиной к другой плите. Ее серый шелковый халат вымок и был разорван в клочья. Кровь стекала из глубокой раны над коленом. Ее лицо было скрыто светлыми спутанными прядями волос. Черты лица искажены. Она смотрела перед собой на землю у могилы Фиаринга и все еще кричала.

Там, перед ней, в мокрой траве на спине лежал Макс. Его голова была свернута назад.

Я увидел то, что прикрывало тело Макса: полуистлевшие пальцы, тянущиеся к его горлу, превратившуюся в лохмотья одежду, прилипшую к почерневшему, сморщенному трупу, — все, что осталось от Джона Фиаринга.

Власть кукол

Джок достиг высочайших высот в профессии кукловода, его куклы двигались с такой ловкостью и подвижностью, какой не удавалось достичь еще ни одному кукольнику. Но его жену смущала его фанатичная прикованность к своим куклам, и то что он перестал пускать ее за кулисы и мастерскую.

— Вот, взгляни сам на этого уродца. — Голос Делии взвился к потолку. — Это что, по-твоему, — обыкновенная кукла?

Она выхватила из сумочки нечто похожее на тряпку и швырнула мне на стол. Я приступил к осмотру. Голубовато-холодное лицо куклы оскалилось на меня желтозубой ухмылкой. Черный паричок из конского волоса ниспадал до самых глазниц, зияющих над впалыми щеками. От этой отвратительной, но искусной работы мастера изрядно попахивало средневековьем. Человек, создавший ее, не иначе изучал готических горгулий и дьявольские письмена на витражах.

К пустой головке, сделанной из папье-маше, крепилась черная мантия, которая и драпировала всю фигурку подобно монашеской рясе с миниатюрным клобуком, который сейчас был откинут за спину.

Разумеется, кое-что о куклах мне известно, хотя род моей деятельности весьма далек от кукловодства — я частный сыщик. Но мне сразу стало ясно, что это не марионетка — той управляют с помощью ниток, — а обычная ручная кукла. Сделана она была так, чтобы кукольник, просунув руку сквозь мантию и вставив пальцы в головку и ручки, мог выполнять ими различные движения. Во время представления артист скрыт за ширмой и огни рампы освещают лишь куклу над его головой.

Я натянул на руку кукольный балахончик, вставил указательный палец в головку, средний — в правый рукав, большой — в левый. Вот, как говорится, и вся хитрость. Теперь кукла уже не казалась мне такой обмякшей: рука и запястье сделали свое дело.

Я пошевелил большим и средним пальцами — маленький уродец отчаянно замахал ручонками, хоть и не совсем уверенно — не так уж часто мне случалось прежде иметь дело с куклами. Потом я согнул указательный, и головка куклы со всего размаха кивнула мне в ответ.

— Доброе утро, Джек Кетч, — сказал я, заставив человечка поклониться как бы в ответ на мое приветствие.

— Не надо! — закричала Делия и отвернулась.

Ее поведение показалось мне странным. Я всегда считал Делию в высшей степени спокойной, уравновешенной женщиной. Я знал ее достаточно долго, пока нить нашего знакомства не оборвалась три года назад. Тогда она вышла замуж за известного артиста-кукольника Джока Лэтропа, с которым я был также знаком. Затем дорожки наши разошлись. И все это время я не имел ни малейшего представления о том, что с ней и как. Но вот сегодня утром она внезапно появилась на пороге моей нью-йоркской конторы и с ходу окатила меня массой самых невероятных подозрений и смутных намеков, да таких диких — не уверен, что стенам моего кабинета и моим ушам частного детектива приходилось раньше слышать что-либо подобное. Хотя за этот год тут было рассказано немало историй в жанре фантастики и приключений.