Избранное. Том I

Всё изменилось – выцвело и потускнело.
Нет, не от старости – всё это было вчера.
Глядя на нас, люди думают: брат и сестра.
Брат и сестра… мы оправдываемся неумело.

Всё изменилось, но только не мы – до поры.
Так обрываются письма на полуслове.
Вечно: сестра без брата, брат без сестры…
Но не отнять у нас солидарности крови.

Цены всё выше – на жизнь, на слово, на взгляд,
И вечер века грозит нам дурною славой.
Всё изменилось – но именем Анна звенят
Глиняные колокольчики над Варшавой…

1989

Диалог между Франсуа Вийоном и стряпчим Котаром («Нет в этом мире ничего…»)

– Нет в этом мире ничего
хорошего, друг мой.
Вот ты, Франсуа, пришёл к Марго,
а у неё – другой!

– Котар, о чём ты там поёшь?
Налей-ка мне вина!
Другой? Ну что ж, под рёбра – нож,
глядишь – Марго одна…

– Нет, Франсуа, мир не хорош
и жизнь не хороша:
сегодня ты имеешь грош,
а завтра – ни гроша!

– Котар, к чему гроши считать?
При кошельке пустом
двух-трёх торговцев обобрать
могу я под мостом…

– Нет, в мире страшно всё, Франсуа,
страшна и жизнь сама:
ограбишь раз, своруешь два,
а в третий раз – тюрьма!

– Котар, все тюрьмы суть – дерьмо,
все, кроме Вечной Тьмы.
…Я принцу напишу письмо
и выйду из тюрьмы…

– Ну вот, договорился сам
до Вечной Тьмы. Заметь:
нам жизнь страшна, Франсуа, но нам
ещё страшнее – смерть!

– Котар, твоя мораль смешна!
живи хоть до седин:
и жизнь одна, и смерть одна,
и человек один.

Котар, везде, в любом из мест
наш мир всегда – одно:
один над морем свод небес,
одно у моря дно.

Одна тюрьма, одна страна…
Чего ещё нам ждать?
Душа одна и плоть одна,
одни отец и мать

и Ад и Рай (куда едва
ли всё же попадёшь!).
Один Господь, одна молва,
одна святая ложь.

– Нетрудно угадать, куда
ты клонишь. Но скажи,
уж если всё – одно, тогда
ни правды нет, ни лжи…

– Котар, запомни: ложь подчас
со святостью дружна,
а правда – каждому из нас —
неверная жена.

Так лучше будем пить, Котар,
пока ещё живём.
Пока никто из нас не стар,
красавиц позовем!

Пока с душой едина плоть —
и горе – не беда.
А там – пусть судит нас Господь
в день Страшного Суда.

1984

Смерть Ронсара («Мой век на склоне дней моих угас…»)

Мой век на склоне дней моих угас.
Быть может, это зрение темнеет…
Но нет, любимая, я вижу Вас,
Хотя Вы умерли. И кто посмеет
Отнять виденье счастья у меня?
И вот я Вам пишу на склоне дня
Последний мой сонет. Мне всё труднее
Дышать. Любовь – вот всё, что я имею.
Всё ближе ночь. И больше нет огня…

1983

Дон Кихот («Я – последний рыцарь в этом мире…»)