Избранное. Том III

Еще одна звезда мелькает на горизонте – Леха, заведующий красной ярангой. Парень здоров и статен, как молодой олень, к тому же он знает чукотский, к тому же (по призванию) художник, к тому же. Старик не успевает закончить вынутый из архивов листок с вариантом на четверых, как выясняется, что именно во время экспедиции жена у Лехи будет рожать сына. Жена плачет. Леха пасует. Смешные нынче пошли люди, по восемь месяцев не знают, что у них будет рождаться наследник.

– Не тот ноне пошел романтик, – с грустью констатирует Старик.

Он уже забыл про серебро. Благородный нос авантюриста кривится вниз, как у престарелого бухгалтера. Старик работает, как электронно-счетная машина. В остервенении он разрабатывает варианты на восемь, на десять, на одиннадцать человек. От Сергея с Колымы ни слуха. Самое обидное, что у него остались резиновые лодки, без которых нам не двинуться с места. В поселке лодок не достать. Я потихоньку разрабатываю вариант на двоих, хотя это почти нереально. Не тот ноне пошел романтик.

Невольно вспоминаются суматошные времена организации геологических партий. Тогда за нашей спиной стояли склады и ассигнования, бухгалтерии и целая иерархия занятого и заботливого начальства. Нужна лодка – пиши заявку, получай лодку. Нужен самолет, чтобы выбросить базы, – побегай по начальству, и после десятка резолюций ты все же получишь самолет. Стоит ли говорить о такой мелочи, как примусы, антикомарин, компасы и кипы инструкций. Но сейчас мы состоим в разряде презренных индивидуалистов. Мы – самодеятельность. В розовых снах мы видим абстрактного доброго дядю. Дядя сидит в кабинете, к нему приходят прожектеры и мечтатели. Если прожект обоснован, дядя уделяет мечтателям толику из государственных щедрот. Нет – гонит прочь.

К концу июня телеграммы на Колыму стали составлять главную статью расходов нашего бюджета. В начале июля мы просто ждали. Мыльный пузырь угрожающе раздувался. В конце-концов мы решили, что ждать больше нет смысла. Нас снова осталось двое, как и в самом начале. И снова мы бредем в избушку, чтобы взвесить на весах нашей сомнительной мудрости ситуацию.

В эту ночь в поселок пришли пароходы. На другой день мы получили телеграмму от Сереги. Он писал, что не сможет приехать, так как начальник партии категорически отказался его отпустить. Мы узнали также, что юг Чаунской губы забит льдом и катера к устью Чауна не ходят. К маршруту прибавлялось еще 116 пеших километров. Надо было искать выход.

СТАРИК, МОРЕ И Я

Нас осталось двое: Старик и я. Было совершенно ясно, что осилить такой маршрут по Чукотке вдвоем невозможно. Мы по опыту знали, что тащить по кочковатой тундре рюкзак более тридцати килограммов, если ты не родился шерпом, тоже тяжело. В наши шестьдесят килограммов должны войти оружие, патроны, галеты, сахар, масло на месяц; одежда, бинокль, фотоаппарат, небольшой запас сухого топлива, теплая постель и одежда на случай выпадания снега; посуда и сотни других предметов, необходимых, если ты собираешься путешествовать не по Крыму и Кавказу и даже не по Подмосковью и даже не по тайге, где по крайней мере всегда можно найти топливо для костра.

Самым разумным было купить лодку, добраться на ней морем до устья Чауна, подняться, сколько будет возможным, вверх по Чауну и далее пешком попробовать дойти до Эльгытгына.

Общее же выполнение маршрута оставить до более благоприятных времен, которые смутно обещает нам фортуна.

Лодку оказалось найти не очень трудно. Бесчисленный любительский флот усеивал берега Чаунской губы. Подвесные моторы ревели по бухте днем и ночью. Спасательная служба умело вытаскивала из ледяной воды подвыпивших лодковладельцев, топоры стучали на самодельных, верфях. Однако в большинстве своем, это были легкоходные и ненадежные плоскодонки.

Наша шхуна должна была быть более солидной и недорогой!

«Солидная шхуна» нашлась лишена третий день. Корпус шхуны был сделан увы, из фанеры и промасленного брезента, но зато в основании лежали морские шпангоуты, снятые с разбитой шлюпки, зато у нее был киль и при одном взгляде на обводы хотелось писать стихи. Был у шхуны и мотор. К сожалению, от этой проржавевшей помеси самовара, велосипеда и тракторного дизеля сразу же пришлось отказаться – мотор работал только в редкие минуты благодушного настроения.

Пустив в ход самые невероятные связи, Старик раздобыл маленький стационарный моторчик с одним цилиндром и совсем новый! Залихватский вид «малыша» сразу же внушал симпатию, а толстая пачка инструкций – уважение. Мы отдали за него последние сотенные бумажки из заднего кармана и до сих пор нам приходилось иметь дело только с подвесными моторами. Мы знали их удобство. И капризный нрав, но мы слыхали также, что стационарные моторы куда более надежны, что их удобнее ремонтировать в дороге и что они «здорово тянут». Такие понятия, как «жесткий фундамент», «центровка вала», «вынос винта», были нам неизвестны.