Читаем Избранные полностью

— Вот в том-то и дело, я тоже не знаю.

— Как жаль, значит, мы не пойдем к ним в гости.

— Нет, почему же? Мы сходим, надо только узнать заранее, в какую сторону открывается дверь.

Я ТЕБЕ — ТЫ МНЕ

— Дай то-то.

— На, но помни, что я тебе дал.

— Дай теперь ты то-то.

— Не дам.

— А помнишь, я тебе дал то-то?

— А зачем ты дал, ты не давал бы.

СТУК

Я ждал, когда нам починят крышу.

Началось это так:

БУМ! БУМ! БУМ!

Потом по-другому:

БАМ! БАМ! БАМ!

Потом:

ТРАХ! БУМ! БАХ!

Потом:

БИМ! БИМ! БИМ!

Потом деликатно:

ТИК! ТИК! ТИК!

Потом громко и долго:

БУМ! БУМ! БУМ! БАМ! БАМ! БАМ! БУМ! БУМ!

Потом удивительно резко:

ТРРРАХ! ТРРРРРАХ! ТРРРАХ!

Потом несравненно, ни с чем несравненно:

УУУУХ! УУУУУУУУХ!!

Потом выразительно:

БАЦ! БАЦ! БАЦ!

Потом витиевато:

ТРАМБАЛАМБЫМ! ТРЫМБАЛАМБЫМ!!!

Потом сумбурно:

БУМ! БАМ! ТРАМ! БУМ! БИМ! ТИК! ТРРАХ! УУУХ! БАЦ! БАЦ! ТРЫМБАЛАМБЫМ!!!

Через год починили всю крышу.

А я к этому времени уже оглох окончательно.

ФЛАЖКИ, КРУГОМ ФЛАЖКИ

Флажки, кругом флажки, все небо в флажках, и флажками насыщен воздух. Сидит маленький мальчик среди флажков и ест флажок.

СИМПАТИЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК

— Приветствую вас, — сказал он, входя и снимая шапку.

— Привет! — сказал я.

— Привет! — сказал он, надел шапку и вышел.

Только его и видели. Он очень понравился мне. Какой-то он был симпатичный и странный. Приятный он был человек.

ЧЕЛОВЕК ИДЕТ ПО РЕЛЬСАМ

Человек идет по рельсам.

Блестят бликами рельсы.

Шпалы, шпалы под ногами.

Рельсы идут в перспективу.

Человек идет в перспективу.

Так, так — отбивают шаги.

Пыль под ногами, пыль.

Насыпи по бокам, по бокам насыпи.

Человек идет по рельсам.

«Где конец рельсам, — думает он, — где конец рельсам?»

Там, где они сходятся, там, где они сходятся.

Дождь идет на рельсы, снег идет на рельсы.

Человек идет по рельсам.

И ТАК ХОРОШО, И ТАК ХОРОШО

Когда я в жаре под солнцем, я хочу на дождь и туман.

Вот дождь барабанит мне по макушке, туман окутывает меня. В тумане мои мечты — о солнце.

На солнце мне жарко.

Пусть лучше дождь барабанит мне по макушке.

ОКНО ПРОТИВ ОКНА

Весело мне, очень весело — я смотрю из окна в окно напротив и опять вижу ее.

Я вижу ее каждый день в окно, и она меня тоже.

Утром расчесывает она волосы у окна, а я ей машу из окна рукой. Днем она улыбается мне из окна, и я улыбаюсь ей из окна.

Вечером она поет у окна, подперев рукой щеку, я смотрю на нее, подперев рукой щеку.

Между нашими окнами целая улица. Но словно нет между нами улицы — так мне кажется.

ПРОХОЖИЙ

Прохожий идет по улице с непокрытой головой.

Мороз и снег на улице. Локти на пиджаке протерты, а воротник пиджака поднят кверху.

Взрывы бомб, плач детей, облака и любовь, цветы и солнце, горе и радость, мосты через реки, моря и горы несет в себе прохожий.

ПОЧЕМУ Я ИДУ АТЬ-ДВА?

Правой ногой, левой, ать-два, ать-два!

Музыка где-то играет марш.

Ать-два! — я иду. Ать-два!

А кто знает, я и сам не знаю, я независимо от себя иду ать-два. Как я ни противлюсь, все равно иду ать-два.

Что же мне делать, раз я не могу не идти ать-два, когда рядом играет марш.

КВАКАНЬЕ

(МОЙ СОСЕД)

Мой сосед квакал. Он квакал самым естественным образом в радиопостановках. Я часто слышал его дивный голос в различных детских сказках. Квакал он прямо-таки виртуозно: «Ква-ква, ква-ква, ква-ква!» Я всегда удивлялся, как человек навострился так ладно квакать.

Он говорил мне за чаем сотни раз: «Жаль, не умею я хрюкать и лаять, а то б зарабатывал втрое больше».

НИЧЕГО ТУТ СТРАННОГО НЕ БЫЛО

Ничего тут странного не было. Вася сел с пилой возле дерева на проспекте и стал пилить ствол. Люди прогуливались по проспекту. На Васю не обращали внимания. А когда дерево рухнуло, все смылись. А Вася пошел домой.

Одна старушка догнала его и спросила, к чему все это. Он сказал:

— О, здрасьте, Первое мая, очень приятно вас видеть!

А потом сказал:

— Пьезонаушники пристроить к скрипке, ка-ак жмыкнешь — о, красота!

ПЯТНО НА СТЕНЕ

Мне показалось, я вижу пятно на стене. И в то же время я не был уверен, что пятно там действительно есть. То есть я его видел и мог бы поспорить с кем угодно, но было сомнение в какой-то малой доле. Я встал и потрогал стену в том месте, где, как мне казалось, было пятно, дабы проверить, не сыро ли здесь.

Но это место не было сырым, и я стал сомневаться гораздо больше в существовании пятна, чем до того, как потрогал стену. Я уже готов был отойти от стены, как вдруг что-то треснуло, поднялась пыль столбом, и зеленая тень легла вдоль стены. Потом тень стала розовой. На месте пятна образовалась дыра. Я разломал края этой дыры, чтобы заглянуть внутрь. Просунув голову в дыру, я понял, что обратно мне ее не вытащить.

В дыру я видел собак и кошек. Кошки вскорости побежали, а за ними также и все собаки.

Видимо, начиналось землетрясение.

МОЛОДЦЫ

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Любовь гика
Любовь гика

Эксцентричная, остросюжетная, странная и завораживающая история семьи «цирковых уродов». Строго 18+!Итак, знакомьтесь: семья Биневски.Родители – Ал и Лили, решившие поставить на своем потомстве фармакологический эксперимент.Их дети:Артуро – гениальный манипулятор с тюленьими ластами вместо конечностей, которого обожают и чуть ли не обожествляют его многочисленные фанаты.Электра и Ифигения – потрясающе красивые сиамские близнецы, прекрасно играющие на фортепиано.Олимпия – карлица-альбиноска, влюбленная в старшего брата (Артуро).И наконец, единственный в семье ребенок, чья странность не проявилась внешне: красивый золотоволосый Фортунато. Мальчик, за ангельской внешностью которого скрывается могущественный паранормальный дар.И этот дар может либо принести Биневски богатство и славу, либо их уничтожить…

Кэтрин Данн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее