Читаем Избранные полностью

Избранные

– И не надо тут истерики устраивать, – выдохнула Слоан. – Я видела только то, что Нерон увивается за Аелией, как лакей. Ничего в нем не выдает Доктора Зло. В отличие от парня, который только что напал на ни в чем не повинную баночку зеленого горошка.

Она наклонилась, подняла банку с пола и поставила ее на стол поврежденной стороной к Моксу.

– Грубая сила это не самое главное, – промолвил Мокс.

– Понятненько, – сказала она, сжимая кулаки, чтобы скрыть дрожь в руках.

– Он не просто делает… что-то, – начал Мокс. Он снова принялся расхаживать по комнате. – Он заставляет других людей делать это за него. У него хорошо это выходит. Он тот, кем ты хочешь его видеть, когда тебе это нужно. А потом, спустя время, он показывает свое лицо. Он притащил тебя сюда, он продолжает снова и снова таскать сюда людей, чтобы убить меня. Когда они терпят неудачу, что ж, тоже хорошо, потому что это отвлекает всех от того, чем он занят на самом деле. В любом случае он в выигрыше.

Слоан погрузилась в воспоминания, пытаясь найти хоть один пример того, о чем сейчас говорил Мокс. Все, что она смогла вспомнить, это то, как внезапно преобразился Нерон, когда он застукал их с Эстер у себя в мастерской. Его голос стал таким холодным. Но это со всеми бывает. Этого было недостаточно для того, чтобы поверить в то, что она сейчас услышала.

– А чем он занимается? – тихо спросила Слоан. – От чего он хочет всех отвлечь?

Мокс замедлил шаг.

– Я не уверен, но могу догадываться, что он занят поиском неиссякаемого источника магии, чтобы стать могущественнее, чем я. Чтобы стать самым сильным магом в мире.

Она слушала Мокса, и его слова напомнили ей о Темном. Он предстал перед ней пастью, пожирающей все вокруг. Он был хитер, изворотлив, но самое ужасное в нем было то, что ему всегда всего было мало – магии, боли, силы. Он ел только ради еды. Она не смогла найти ни одной причины, по которой этот человек перестал бы причинять боль Алби, отпустил бы их на свободу, сделал бы что-нибудь для другого человека, а не только то, чего хотелось ему самому.

Она посмотрела на свои ботинки.

Босые ноги обозначали ее прошлое. Обувь – то, что она находится в настоящем.

Она скрестила руки на груди:

– У тебя есть доказательства?

Мокс резко остановился и уставился на нее.

– Ты безусловно понимаешь, почему я не могу взять и поверить в то, что ты говоришь, – произнесла Слоан. – Должно быть еще что-то, кроме твоих слов. То, на что я могу опереться.

– Например, то, что ты до сих пор жива и я еще не прикончил тебя, – ответил Мокс.

– В мире есть до фига людей, которые меня еще не прикончили, и это не имеет отношения к тому, что я должна поверить в то, что ты говоришь о Нероне.

– Ну, тогда я назову тебе одно имя. Сибилла.

– Сибилла.

– Пророк. Та, что предсказала конец света на Дженетриксе, – он сел напротив нее. Она увидела в нем разительные перемены по сравнению с тем парнем, которого она когда-то знала только как Мокса. Тогда он был очарователен и уравновешен, как будто все, что творилось вокруг, его совсем не касалось. Теперь она удивлялась, как ему удавалось сохранить такое лицо на протяжении хотя бы нескольких минут. Сидящий перед ней человек был явно на это сейчас не способен.

– Она знает, кто я. Она знает, кто такой Нерон. И она может рассказать тебе, как именно наступит конец света.

– А где она находится?

– В Небесном Покрове. Там, где она защищена от магии. Она ненавидит то, что ей приходится чувствовать. И она ненавидит то, что вынужден чувствовать я. Но если я попрошу ее, то она сможет потерпеть час или два ради общего блага, – он почесал затылок, на бледной коже остались красные следы от ногтей. – Сент-Луис. У вас в мире есть такой город? Сент-Луис?

Слоан утвердительно кивнула.

– Я отвезу тебя туда, – сказал он. – Завтра.

– Хорошо, – согласилась она. – Только давай без разрушений на дороге, без всяких твоих штучек. Больше никаких убийств. Просто доедем до места, тихо и мирно.

– Я никогда не буду извиняться за то, что защищал свою жизнь, – сказал он и снова посмотрел ей в глаза так, что Слоан почувствовала себя, как будто ее прожигают паяльной лампой.

– Я никогда не стану просить тебя об этом, – произнесла она.

Он так странно взглянул на нее, словно никогда раньше не слышал ничего подобного.