Избранные

— Перестань ерничать! — взвилось в трубке совсем не колоратурное сопрано. — Какая же я была идиотка… За столько времени не смогла понять, что тебе до конца жизни строить воздушные замки! Все, я сыта по горло. Прощай, Андрей. И никогда — слышишь? — никогда мне больше не звони! — Наступила пауза. Валентина, видимо, в запале успела позабыть о том, что сама, не вытерпев, позвонила первой. Теперь до нее дошло, как глупо выглядит последняя фраза. Она лихорадочно соображала, как исправить свой ляпсус, выдать напоследок нечто очень едкое, чтобы Андрея действительно задело. Но ничего не придумала и наконец в сердцах бросила трубку.

«Вот и все, — подумал Ворохов. — Еще одна женщина отказалась потакать монстру, отвергшему все попытки сделать его человеком. Что ж, оно и к лучшему. Уж слишком разными были у нас представления об облике синей птицы. Она свою, конечно, поймает — хватка есть. А я?..»

Как ни странно, все эти дни Ворохов старался не вспоминать об удивительном вечере у «мечтателей». Видимо, так до конца и не поверил, что розданные ему щедрые авансы — не плод больного воображения. Слишком часто приходилось разочаровываться. Стоило какому-нибудь издательству «обнадежить» Андрея ничего незначащей фразой «Ваша рукопись принята к рассмотрению», как он немедленно начинал строить радужные планы, прикидывать, что еще можно предложить добрым столичным дядям.

Но «рассмотрение» всегда заканчивалось не в его пользу. Вместо того чтобы посмеяться над своей наивностью и тут же предпринять вторую попытку, Ворохов неизменно начинал хандрить, надолго выбиваясь из колеи. И все же в конце концов он, кажется, научился воспринимать неудачи философии. А вместе с тем — не особенно обольщаться, когда изредка фортуне надоедало хмуриться.

Ворохов снова уселся за компьютер, но через полчаса телефон опять зазвонил. На этот раз Андрей хладнокровно «добил» предложение и лишь затем взял трубку.

— Алло!

Из трубки послышалась музыка. «Та-та-та, та-та-та, та-та-та!» — задорно пели скрипки. Начало второй части Восьмой симфонии Бетховена — то самое жизнерадостное аллегретто, мелодию которого главный «мечтатель» избрал для своего дверного звонка. Только сейчас оно, несомненно, звучало в исполнении симфонического оркестра.

— Кирилл Ильич? — вырвалось у Ворохова прежде, чем он понял свою ошибку. Председатель, казалось, больше всего боялся, что его сочтут излишне серьезным — отсюда и постоянная улыбка, и слова с уменьшительными суффиксами, которыми он усыпал свою речь. Но почему-то создавалось впечатление, что все это не от чистого сердца. Не выпячивая особо свое руководящее положение, Кирилл Ильич на самом деле, похоже, упивался им. А значит, старался соответствовать статусу. Председателю приличествует, приглашая нового человека на заседание клуба, послать официальное письмо. Так он и сделал. После того, как знакомство состоялось, можно и позвонить. Но такому человеку несолидно начинать с намеков, подносить телефонную трубку к проигрывателю — дескать, прояви смекалку, догадайся, кому понадобился! Нет, так мог поступить только рядовой член общества! Но кто именно?

И вдруг его осенило.

— Марго? — взволнованно спросил он. — Марго, это ты?

Музыка сразу зазвучала тише — раза в два.

— Марго, я знаю, что это ты. Слушаю тебя!

Музыку выключили.

— Ты снова угадал, — послышался в трубке голос Марго.

— Как и тогда на вечеринке. Молодец!

— Слушай, а почему ты была так уверена, что мне врезалось в память звучание этого звонка?

— Ну вот, перехвалила, — вздохнула Марго. — Сам же мне об этом сказал в перерыве между танцами. Забыл?

— Ах да… Но зачем такая таинственность?

— Видишь ли… Ты мог бы оказаться не один. Я подумала: ты обязательно догадаешься, кто звонит, и, если у тебя дама, как-то дашь это понять. Тогда бы я повесила трубку и перезвонила в другой раз. Зачем создавать тебе проблемы?

— Слушай, Марго, на данном историческом отрезке у меня никого нет.

— Правда? А я думала… Хорошо, могу я сейчас к тебе приехать?

— Ко мне? — Ворохов обалдел. Ай да Маргарита Николаевна! Даже до дома себя проводить не разрешила, а теперь сама напрашивается в гости к малознакомому мужчине. Это, безусловно, что-нибудь да значит…

— Конечно, конечно, — торопливо ответил он. — Жду! Адрес знаешь?

— Знаю. Только ничего не готовь — я не задержусь. До встречи!

Ворохов победно отстучал у себя на груди внезапно ставшую родной мелодию и пару раз от избытка чувств крутанулся на пятке. Затем кинулся наводить в квартире хотя бы подобие порядка и, справившись с этим минут за семь, начал ожесточенно гладить брюки. Когда раздался дверной звонок, Андрей был уже полностью экипирован.

— Так вот как живет современный Мастер! — сказала Марго, войдя в комнату и критически оглядев ее. Чувствовалось, что на языке у нее так и вертится фраза киношного Ивана Васильевича: «Хоромы-то тесные!»