Избранные и прекрасные

Неизвестный сосредоточенно поставил девушку на ноги, и она схватилась ладонью за метку, осторожно ощупывая кости, которые наверняка были сломаны и срослись. Мужчина взял ее за другую руку, и они поклонились под гром восторженных аплодисментов.

Поговаривали, что «смерть к Гэтсби не заглядывает», и это, возможно, даже было правдой. И, уж конечно, не заглядывали уродство, раннее утро, похмелье или голод, не поддающийся утолению. Все перечисленное ждало нас за воротами, так кому же могло захотеться уехать домой?

Впервые я побывала у Гэтсби вместе с компанией Генри Конуэя. Его сестру я знала по гольф-клубу, в котором мы обе состояли, и после одного матча в начале мая, ужина в «Орленке» и коктейлей в «Тэтсби» поднялся крик, что мы непременно должны побывать у Гэтсби в Уэст-Эгге.

Одна из девушек, какая-то кузина из Атланты, пискнула было, что не получала приглашения, и Генри Конуэй смерил ее любезно-пронзительным взглядом.

– Видите ли, милочка, никому не требуется приглашение, чтобы явиться на любую из вечеринок Гэтсби. Не думаю, чтобы он когда-нибудь отослал хоть одно.

Девушка из Атланты прикусила губу, измазав неумело наложенной помадой мелкие зубки.

– Но в таком случае откуда же нам знать, что нас ждут?

Я уже забыла, кто ей ответил и насколько нелюбезной умела быть эта братия, но всего несколько часов спустя, за пять минут до полуночи, я увидела ее исступленно танцующей под полной луной с каким-то парнем из Куинса. Ее глаза с расширенными зрачками казались блестящими черными пуговицами от ботинок, кисти рук трепетали, как воробышки, пойманные на серебряную проволоку. После этого она выезжала еще один или два раза, пока я развлекалась с Генри и его окружением, но вскоре после этого исчезла, наверное, вернулась в Атланту, хотя, конечно, слухи об этом событии ходили куда более причудливые.

В сущности, она была права, и никого из нас там не ждали, но об этом никто не догадался бы. Огоньки, окутывающие пространство вокруг дома, мерцали так, словно райские кущи спустились на землю по приказу Гэтсби, и плоды, выросшие в изящном маленьком саду у дома, не были похожи ни на один виденный мной ранее: размером поменьше яблока, оттенком темнее сливы. Когда из любопытства я сорвала один, он оказался таким спелым, что пальцами я оставила на нем вмятины, а слизнув с них алый сок, сразу же ощутила легкий жар и головокружение. На миг я увидела среди изогнутых ветвей фигуру, похожую на мою: прислонившись к искривленному стволу дерева, она оттолкнула кого-то, заставляя опуститься на колени в мох, но тут я сплюнула, и образы исчезли.

Впрочем, срывать плоды в саду возле особняка Гэтсби не было нужды. Угощение на длинных белых столах – запеченная ветчина под сладкой абрикосовой глазурью, молочно-белый суп из моллюсков, изящно нарезанные фрукты, раскрывающиеся подобно цветам на селадоновых блюдах, – было идеальным, так что казалось, что уж это наверняка магия, а не слаженно работающий механизм из более чем четырех десятков официантов и работников банкетной службы, сделавших чудеса такого рода своим ремеслом.

Гэтсби никогда и не пытался скрыть человеческий труд, способствующий, подобно подпоркам, созданию чуда его «без-пяти-минут-полночного» мира. Эти попытки выглядели бы бестактно. Они уравняли бы его с нуворишами Астории, где каждое блюдо ставили на стол незримые руки и огонь в каждом камине зажигали щелчком пальцев. Слуги Гэтсби были более чем заметны в их контрастной черно-белой одежде, выглядели более достойными, лощеными и трезвыми, чем кто-либо из его гостей. С его точки зрения, как и в священных чертогах элиты от Нью-Йорка до Чикаго и Сан-Франциско, за его роскошь людям неизменно полагалось платить свою цену. Так и виделось, как он задумчиво рассуждает: иначе в чем смысл?

Впрочем, вечеринки у Гэтсби были непринужденными. Казалось, на них исполняется любое твое желание, какое только в силах исполнить хозяин дома, а для гостей действовало лишь одно правило: каждому из них полагалось быть красивым, остроумным и жизнерадостным.

Впервые я приехала к нему вместе с компанией Генри, затем, в конце мая, – с Корал Даути. Мне нравилось ездить к Гэтсби – по мосту, сквозь тепло заходящего солнца, чтобы нырнуть в упоительную прохладу за его воротами, – но были и другие занятия, которые нравились мне не меньше. Каждую неделю в «Сент-Риджис» проводили спиритические сеансы, в Сохо давал представление цирк гаргулий, и, конечно, вереница званых ужинов и суаре для тех, у кого имелись деньги и хотя бы чуточка обаяния, была нескончаемой. Тем летом занятий находилось множество, вдобавок я начала время от времени брать на себя светские обязанности тетушки Джастины. И вовсе она не слабеет, заявила она, но считает, что мне важно учиться справляться с обязанностями, прилагающимися к моему месту в ее мире. Разумеется, мы обе знали, что мое место в ее мире в лучшем случае неопределенно, и чем больше мне лет, тем более неопределенным оно становится, но она вела себя так, словно могла устранить все эти недоразумения силой своего характера и воли.